– Дамир, радость моя, ты чего молчишь? – девица села на колени моего собутыльника, при том, не сводя с меня горячих глаз.
– Этот вот парень, из Уфы. Мотоцикл ищет, "Харлей", как в войну были, помнишь? Не туда забрел.
– А-а, гроза была! – понимающе кивнула она. Ничего себе, я же ему не сказал, откуда я и зачем!
– Ну что, я – Маша! Давай, Шут, выпьем, раз забрел! – откуда в ее руке появилась рюмка? Нет, точно нельзя не выпить! О-бал-деть!
– Да ты не удивляйся, – рассмеялась Маша, – ты здесь и не такого насмотришься! Надолго ведь к нам.
– Да я собственно, как бы…– начал я, сам не зная, что собираюсь сказать.
– Надолго! – припечатала она рюмкой по столу, и придвигаясь ко мне, заглянула прямо в душу, заслонив свет:
– А быстро тебя никто не отпустит!
…Очнулся я в полутьме, на нарах за печкой. Легкий отблеск свечи где-то по другую ее сторону, тени по потолку, кот мурлычет. Ощущение безвременья… Пройдут вот так, здесь в углу 300, 500, 1000 лет – не замечу. Или уже прошли? Неважно где, неважно кто…Душная прохлада, боль в руке, теплый живой комок под боком. Часы за стеной… Запах сухой травы, пыль.
– Эй, Шут, пошли купаться! Ночь на дворе, самое время! – ко мне в уголок заглянуло веселое лицо Маши, волосы кудрявой волной омыли угол печи. Я сел, соображая сам не знаю что.
– Руку мы тебе зашили, пока ты дрых! Сейчас пойдем веселиться!
Выполз из угла, все еще туго ориентируясь во времени. В доме не горел свет. Рассеянный взгляд наткнулся на какую-то темную лужу на полу. Кровь? Чья?
– Да, мать твою, сколько раз говорить? – вскрикнула Маша, влетая с тряпкой в руках. Торопливо затерла лужу, посмотрела на меня…В сладком лунном свете ее глаза блеснули жгуче и отталкивающе, как у голодной волчицы. Бледный, будто мертвый оттенок кожи протянутой ко мне руки. Тихо подошла, будто вовсе не касаясь пола, близко-близко… Я ощутил ее прохладное дыхание на губах. Захотелось бежать, или, наоборот, завалить ее прямо здесь! Еще секунда, и…
– Машка, Шут, чего не идете? Че у вас там? – крикнул в открытую дверь Дамир, приводя нас в себя.
– Да щас, идем, не ори! – зло бросила Маша, отворачиваясь. Я встряхнул головой: надо же, а ведь она меня чуть не поцеловала! Почему же так не по себе, ощущение, что она не настоящая?
Девушка прошла мимо меня, неся тряпку левой рукой, с тряпки на пол шлепались темные капельки. Когда она скрылась за печью, я торопливо нагнувшись, мазнул пальцами одну из капель, и поднес к глазам – так и есть, кровь! Что же я проспал?
– Маша, а что это на полу? – рискнул поинтересоваться я, шлепая босыми ногами по жгуче – холодной росе.
– Да так, ужин! – рассеянно пожала красавица голыми плечиками.
– А чего меня не позвали? – «обиделся» я.
– Дык, ты дрых! – усмехнулась она, развивая шутку, и взяла меня за руку:
– Пошли скорее, а то, небось все наши уж собрались!
Дамир утопал далеко вперед, и Маша быстро поцеловала меня прохладными губами. Я сладко зажмурился, ведомый ей. Вот бы еще…
– Пришли, Шут!
Я открыл глаза – вот это да-а! Полная луна заливает неживым серебром идеальную гладь темного озера, ивы будто спят – ни листочек не шелохнется. Прибрежные камыши темной низкорослой толпой обступили край воды. От берега до берега прозрачность воздуха такая, что можно цыплят пасти – ни одного не потеряешь! Хм-м, однако ж, долговато шли, ведь насколько я соображаю, домик стоит у самой воды, и… нет, кажется, я ничего не соображаю, ведь, оглянувшись, увидел лишь тропинку откуда-то издалека, а домишка, так его просто нет! Или не было? Тьфу ты, совсем мозги усохли! Или все-таки…
