Её же муж, похоже, был сыном богини мира и гармонии Маат.
Аанен прав: за миролюбием крадётся кровожадность.
И пусть лев разорвёт человека, и поставит лапу на его грудь. И гордо посмотрит вокруг. И каждый увидит, что похож он на фараона. И ужаснётся. И возрадуется, что их владыка силён и победоносен. Так будет! – наполняла словами мысли, как тестом чаны, чтобы испечь хлеб будущего, царица Тэйе.
Когда ряды деревянного Колизея стали заполняться, никто не обратил внимания на то, что арена была огорожена зиявшим дырами камышовым забором.
Не привыкать! Не зря же первые ряды предназначены рабам. Нет ничего надёжнее живого щита…
Глаза зрителей ещё до боя налились кровью.
Первыми на арену выпустили трёх гладиаторов. Их лица были скрыты за кожаными масками, а грудь защищена медными пластинами и ремнями из кож.
Из груди монстра по имени «зрители» вырвался боевой клич.
Ворота загона, скрытого от любопытных глаз под шатром из воловьих шкур, распахнулись, и три льва, один за другим, чинно пожаловали на сцену.
То ли они не были голодны, то ли набивали себе цену, вкрадчиво ступая по золотистому песку, не обращая внимания ни на зрителей, ни на гладиаторов, ведомые духом состязания, кто знает?
Но страсть искусной танцовщицей пронеслась по рядам, разжигая костры тёмных, неподвластных людям сил.
Рёв в стане зрителей нарастал. Казалось, они сами готовы были выбежать на арену и разорвать друг друга…
Война в миниатюре.
Победить себя?
Или остаться самим собой?
А, может, раствориться в безумном гоне обезумевшего стада?!
Что может победить ленивость львов? Запах крови? Так ею пахло!
Наконец, винный перегар трибун достиг арены.
Львы потянули ноздрями. И стали пьяны.
Аменхотеп старший полусонно ласкал тело жены.
Аменхотеп младший, воспользовавшись недоглядом, спустился вниз по ступенькам, поиграть со львами.
Тут гладиаторы, вспомнив о своём назначении, принялись дразнить зверей, те тоже вспомнили о своей природе, встали на дыбы.
Дойдёт ли до рукопашной схватки?
Или в ход пойдут стрелы?
Мир отступил.
Глаза жаждали напиться крови.
Самый большой лев, лев-фараон, издал, наконец, рык войны. Ударил хвостом так, что щелчок услышало небо.
Ничто уже не могло остановить схватки.
Но тут на арене появился сын фараона: пролез сквозь щель в заборе.
Колизей протрезвел, ахнул от страха.
Утомлённая любовными потугами мужа Тэйе, наконец, бросила взгляд на арену. Её сердце задохнулось от собственной крови.
– Сын мой! Спасите!
Но никто не услышал её.
Львы пошли на мальчика.
Сейчас, для разминки они разорвут его на куски. Потом примутся за взрослых дядей, не умеющих вести себя с царями зверей.
Аменхотеп младший, не подозревая о бушующих страстях, чувствовал себя фараоном из сказки. Поднялся на ноги, выпятил грудь, поднял руку и… царственным голосом приказал волшебному зверью охранять его от злых богов. Потом перстом приказал сесть рядом и слушать дальше.
Львы удивились, но сели. От мальчишки шло сияние, как от солнца. Он казался своим детёнышем. Храбрый и забавный. Конечно, его стоило бы вывалять в песке, ведь он, можно сказать, испортил долгожданную драку, лишил победной трапезы. Но что взять с малыша? Да и не такие уж эти люди вкусные. От страха их мясо горчит. А этот человеческий ребёнок… такой сладкий. Лев-фараон улыбнулся. И растянулся у ног мальчишки.
Многотысячная толпа похолодела, как будто кровь превратилась в воду. Чистейшая роса, а, может, слёзы всех богов потекли по жилам, остужая страсти.
