Нефилим - страница 23

Участникам экспедиции было, я думаю, не до этих нюансов. Они один за другим переходили через Мост и выстраивались в шеренгу по ту сторону Рва. Последним перешел Старгм. Внешне он почти ничем не отличался от остальных, разве что был чуть повыше и пошире в плечах, но со Стены это различие было практически незаметно. Правда при ходьбе он слегка припадал на левую ногу – следствие перелома головки берцовой кости, полученного в одной из командировок – но и этот дефект можно было списать на счет неровностей земляной насыпи, на которой выстроился отряд. Над Башнями вознеслись треугольные шелковые штандарты с вышитыми по центру изображениями «райских яблок», и многие усмотрели в этом намек на истинную цель похода: пленение и возвращение изгнанников. Шептались даже о том, что в случае удачи похода их Аннигиляция будет торжественно отменена самим Устроителем, и в этой отмене тоже предугадывали некую далекую, но весьма туманную, перспективу. Кто-то полагал, что их могут низвести до положения «объектов»; кто-то, напротив, загодя присваивал им какие-то особые привилегии – короче, не успел отряд тронуться в путь, как его миссия обросла гроздью версий и предположений. Надо же было как-то убить время в ожидании момента, когда Устроитель займет свое кресло под защитным колпаком над Главными Воротами и, приподняв лобовое стекло, сделает благословляющий жест и скажет напутственное слово.

Устроителя ждали со стороны Пирамиды, точнее, из ее недр, откуда вел к колпаку наклонный туннель с заключенной внутри кабиной. Наделенные особо острым слухом и зрением первыми различали маслянистый шелест ее скольжения, а затем, устремив взоры на слегка затонированную плоскость лицевой грани, следили за плавным нисходящим спуском зеркального многогранника. Достигнув входа в защитный колпак, многогранник замер, затем раздались сухие отчетливые щелчки герметизаторов, и внутри затуманенной радужными разводами полусферы возникли очертания невысокой, плотно сбитой фигуры с квадратными плечами и чуть склоненной к груди головой. Привычная осанка бойца, оставшаяся у Устроителя с тех времен, когда он наравне со всеми осваивал навыки выживания в условиях Территории. Выдающихся успехов в этом он не достиг, и потому, проходя практику, не отдалялся от Стены далее, чем на полдня хорошего пешего хода. Ходоком он, надо отдать должное, проявил себя отменным.

Кабина пришла, герметизаторы щелкнули, но вместо ожидаемой одной фигуры в колпак вошли две. Это отчетливо видели и стоящие на гребне, и участники Экспедиции, выстроившиеся на насыпи. Они развернулись синхронно, как по команде, выставив на обозрение провожающих неподвижные лица, испещренные маскировочными маркерами. Неясно, кто первым произнес слово «Она», но его тут же подхватили близстоящие; негромкий ропот распространился по насыпи, по Гребню, и вскоре все, даже те, кто остался на Площади и следил за отправкой экспедиции через специально установленные зеркала, невнятно, но шумно загомонили: Она!.. Она!.. Некоторые даже произносили с ударением на «О», отчего местоимение обретало звучание личного имени.

Молчали, по-видимому, лишь двое: Старгм, стоявший на небольшом холмике по ту сторону насыпи и шеренги своих подчиненных, и я, следивший за ним из тайно пробитого накануне отверстия во внешней облицовке Стены. Она была сделана из особо прочного сплава и прикрывала узкую галерею, идущую по всему периметру и служившую ходом сообщения на случай отказа всех систем связи. О том, что явилось взорам обитателей Пирамиды там, надо мной, я догадался по отголоскам. О!.. О!.. О!.. – звучало на все лады и, проникая сквозь облицовку, вкруговую разносилось по галерее. Стенки усиливали акустику, звуковые волны сталкивались, отражались, гасили друг друга, грохотали, попадая в резонанс или мечась в вертикальных перископических колодцах-ловушках, и когда они накатывали на меня с обеих сторон, мои ушные перепонки так трещали под их напором, что, казалось, они вот-вот лопнут, а череп разлетится на куски как перезревший плод.