Неформат - страница 61

родители, если узнают, что я накинулся на угощение, будто приехал с Голодного мыса?!

– Я всегда могу взять вину на себя. Так что не комплексуй. Я тут, знаешь, на днях

наткнулась на меткое выражение Пушкина, кoму-то он в альбом его записал, кажется: «Желудок

просвещённого человека имеет лучшие качества доброго сердца: чувствительность и

благодарность». Классная фраза, да? Так что хороший аппетит не противоречит образу столичного

жителя, даже напротив. У меня есть для вас сюрприз, товарищ студент. Интересная книга на языке

параллельной математики, то бишь на английском. Допивай чай – и я попытаюсь объяснить тебе,

сколько будет дважды два в этой параллельной системе счёта.

Она шутливо, но настойчиво сунула ему под нос чашку с чаем и аккуратно, двумя

пальчиками подала ещё одну «плачинду». Требовалось отвлечь его внимание. Книгу, как капкан

на зверя, загодя приготовлили в чаще спальни. Пока он послушно пил чай за столом, Ляля тихо,

беззвучно, как охотник, появилась в дверном проёме с книгой за спиной и сказала отчётливым

шёпотом так, что он не мог не обернуться:

– Дровосек, закрой глаза, пожалуйста. И не открывай без моей команды.

Он послушно закрыл глаза, и Ляля, поймав его ладонь, потянула его со стула за собой по

простору комнаты, будто в детской игре, стараясь сбить его с толку и вращая в слепых пируэтах, пока она аккуратно, не щёлкая выключателем, гасила общий свет и снова зигзагами и кругами

влекла его всё настойчивее в угол комнаты, в кресло под торшером, который мигнул ей в глаза

мягким оранжевым светом.

– Не открывай глаза! – повелительно шепнула она, роняя его в широкое кресло и

усаживаясь к нему на колени. – Я раздобыла самый главный учебник жизни. Такого ты в своём

МАИ не сыщешь! – тихо и торжественно воскликнула она. – Открывай глаза и смотри!

Мимо него, куда-то в счастливую и неведомую даль с акварельной бумаги незнакомых

заморских страниц смотрели Он и Она, и становилось ясно, что сейчас их тела встретятся, и его

пиратская борода будет щекотать её груди, и его рука потянется туда, где художник небрежными

быстрыми мазками обозначил лобок с треугольником тёмных волос, таких же тёмных, как и в её

подмышках, а его член войдёт туда, где кончались эти нарисованные волоски. У Вадима стала

бешено пульсировать в висках кровь, и он сквозь нарастающий шум в ушах едва улавливал её

горячечный шёпот:

– Это учебник секса – от арифметики до высшей математики, – шептала ему Ляля,

протягивая раскрытую книгу. – Это сборник рецептов, только не по кулинарии, а того, что ты

можешь делать со мной, если, конечно, захочешь. У нас сегодня первое семинарское занятие, и

общая обзорная тема.

Её голос звучал всё тише и загадочнее, и она всё сильнее прижималась к его боку всем

телом, одной рукой торопливо листая страницы, а другой забираясь между пуговицами его

рубашки и скользя вниз.

– Видишь, меню всех блюд на французском – cassolette, patters d’araignée, soixante–neuf,

flanquette, postillionage, cuissade, saxonus, pompoir.

Она, как в бреду, с тайным удовольствием сыпала этими французскими названиями, ни

одного из которых он прежде не слышал и тем более не мог понять, но ей нестерпимо хотелось

поразить его – в кои-то веки оказаться на недосягаемой для него вышине.

– Мы с тобой всё это испробуем. Хочешь? Хочешь? – ещё более горячо шептала она. –

Только не сразу. Не сразу, но всё! Обязательно всё! Испробуем всё-всё-всё!!! – как заклинание