Нефритовый слон - страница 47

Поднявшись, завернувшись в халат, иду к двери ванной комнаты и стучу в нее носком тапочка.

– Эй ты, если спишь, просыпайся. Вылезай. Вылезай, кому говорю!

А в ответ тишина.

– Вылезай, у меня ноги замерзли. Мне грелка нужна.

В этот раз стучать не приходится. Щелкает замок, дверь открывается, он выползает буквально на пузе и даже в темноте понимаю, что он смотрит на меня.

– За мной в спальню, быстро.

Я иду впереди, он идет за мной на четвереньках.

– Вперед, в комнату, забирайся на кровать и не шевелись.

Приказ исполнен в точности.

Ложусь в постель, ощущая в ногах привычное тепло.

Хорошо, теперь быстро усну.

Но не тут-то было. Мне мало грелки для ног, я хочу грелку для всего тела… И души, шепчет внутренний голос, но я мгновенно приказываю ему замолчать.

– Ты, быстро сюда. Ложись на мою подушку, я лягу рядом и буду греться. Шевелиться и шуметь нельзя. Понял? Можешь ответить. Голос.

– Понял.

Я вздрагиваю, понимая, что он уже успел бесшумно выполнить мой приказ. Лежит на спине, не шевелится.

Прижимаюсь к нему, накрывая нас обоих одеялом почти с головой. Ложусь на него плашмя. И только тогда понимаю, что Юра, лежа на кафельному полу в ванной, сам сильно замерз. Пытаюсь приказать – уже себе, прогнать его, предварительно сделав больно, пускай словами (знаю, что это работает), но почему-то только плотнее прижимаюсь к нему.

Так, будто хочу больше всего на свете поделиться с ним своим теплом.

Слабость, слабость, слабость, твержу себе, но уже поздно. Прогоню его, накажу себя. А я хочу, чтобы мне было хорошо. Ну и что, что ему тоже недолго будет неплохо.

Касаюсь губами его уха и задаю вопрос, без ответа на который не усну:

– А чего ты так испугался огурца? Ну поимела бы тебя в зад. Никому же не скажу, никто не узнает…

Резко он набирает воздух в легкие, и больше не издает ни звука.

Сначала это кажется забавным, но затем пугает.

– Ты чего, а? Не дышишь? А ну дыши!

Только тут до меня доходит, что он задержал дыхание, будто пытается вообще прекратить его.

– А ну дыши!

Резко в кромешной тьме бью его изо всех сил по щеке.

– Дыши, слышишь? А иначе как ты меня греть сможешь…

Только услышав два вдоха и два выхода, успокаиваюсь. Паника отступает. Паника?

Я же к нему не привязана, не привязана!

Но неожиданно желание тела становится сильнее всех остальных желаний и я буквально присасываюсь к его страждущему рту. Страждущему, я знаю.

Целую его, потом отлипаю, даю пощечину, целую, и снова бью. И так раза три-четыре.

А потом, целуя, ощущаю металлический привкус крови на языке. Я разбила ему губы, а он не смотря на боль, все равно тянется ко мне всем существом.

Обняв его одной рукой за плечи, вторую кладу ему на затылок.

– Хочешь меня… скотина?

Начинаю седлать его, не дожидаясь вербального ответа, потому что уже получила невербальный.

Стоило провести рукой по в миг ставшим влажными плечам и погладить по волосам, мое тело позволяет мне узнать то, чего я хочу: у него эрекция.

– Да, можешь не отвечать. Ну что мне с тобой делать… Одну руку мне на попу и ласкай изо всех сил. Второй рукой берешь свой хер, и тихонечко, неторопясь, направляешь внутрь. Дальше я все сделаю сама. Когда окажешься внутри, лежи тихо, не двигайся, ни шороха, ни звука. Сначала я получу то, что хочу. А потом уже посмотрим. Или сам себе поможешь, или… я тебе помогу, если все сделаешь как надо.

Хорошо, когда любовник и раб по сути одно и тоже. Проникновение происходит постепенно, боли я не чувствую, потому что уже несколько минут как там всё мокрое. Ну и что, что я занимаюсь сексом с гадом, которого ненавижу… ведь это я использую его, а не он меня. И уже не раз использую, и при желании сделаю это снова.