Нефритовый слон - страница 45

Пока принимаю расслабляющий горячий душ, думаю о том, что отсюда на работу ездить станет удобнее и быстрее. Да и расположение этой квартиры мне куда больше по душе, чем той однушки.

Выйдя из ванной, накинув халат, заглядываю на кухню. Все уже съедено, посуда помыта, все расставлено по местам, а он лежит голый под столом, поджав ноги почти до самого подбородка.

Погасив свет на кухне, я спокойно иду в спальню, перестилаю постель, забираюсь в кровать, накрываюсь одеялом с головой, улыбаюсь слонику и гашу ночник.

А через минуту понимаю, что мне чего-то не хватает.

– Эй, грелка, сюда.

Лишь то, что кровать подо мной немного просела, говорит о том, что грелка уже тут.

– Ложишь мне в ноги и не шевелись.

Ноги я сую ему под самое теплое место, живот, и быстро согреваюсь. Собираюсь его прогнать, но засыпаю быстрее, чем успеваю сказать «Уйди».

На следующий день выхожу из дому пораньше, чтобы точно понять, как мне нужно теперь ездить на работу.

В аптеке весь день почти нет покупателей, консультировать некого, и в обед я выхожу в спец магазин, и покупаю две собачьих миски, коврик, («Мне для большой собаки», сказала я консультанту, и выбрала большой и недешевый; за это псу придется постараться, сделать так, чтобы я не пожалела о своей щедрости, хотя я всё ещё трачу деньги, которые даёт мне он), и вернулась на работу.

Вечером, придя в квартиру, молча переодеваюсь, полностью игнорируя его. Сначала душ, потом топаю на кухню, варю гречу и жарю фарш. В миску побросала еду, во вторую налила воды.

– Псина, сюда. Ужинать. Кстати, я купила тебе коврик. Теперь не будешь спать на голом полу.

Скажи мне спасибо.

В тишине ощущаю, как он лижет мне руки.

Коврик бросаю в коридоре, миски стоят в кухне в таком месте, чтобы я не видела, как он ест и пьет.

А через пять минут обе миски пустые, а он сидит в собачьей позе и смотрит на меня, ожидая дальнейших указаний.

– Марш в душ. Сбросишь одежду в стиралку. Потом не прикрывайся. Ложись на коврик. Не растаешь, в квартире тепло.

Покосив на меня глазами, он подчиняется беспрекословно.

У хозяйки в другой комнате остался книжный шкаф, там я нахожу книгу Джека Лондона «Белый клык» и ложусь в постель с книгой в руках.

Позже, чтобы сходить в туалет, приходиться переступать через громадную тушу.

Туда-обратно. Туша не шевелится, но на руке, которую я вижу, кожа стала гусиной.

Ему холодно.

– Марш на кровать, грелка. Схоронись под одеялом у меня в ногах, чтобы ни видно, ни слышно не было.

Приказ выполнен мгновенно, а я, согревшись, и почитав еще несколько минут, откладываю книгу и гашу свет в комнате.

Теплое пузо греет мне ноги, а чувство одиночества начинает прорастать внутри.

– Эй ты, быстро сюда. Ляг на бок, я обниму тебя за шею. Пошевелишься, пожалеешь.

Я обнимаю его спереди за шею, прижимаюсь к теплой, волосатой груди, и чувство одиночества внезапно растворяется в небытии. За это хочется поцеловать его… а потом выпороть. Чтобы особо не обольщался.

Я обязательно научусь без него жить.

***

Теплый октябрь переходит в переменчивый ноябрь, а он плавно перетекает во вполне себе по-зимнему морозный и снежный декабрь.

Батареи в квартире греют хорошо, коммунальные счета я оплачиваю в банке. Документы еще в октябре принес курьер, и я снова вспомнила присказку, «Без бумажки я букашка, а с бумажкой человек».

На работе я теперь оформлена официально. Половину зарплаты удается откладывать. Как говорится, «на черный день».