Нефритовый слон - страница 48

А через минуту после проникновения, сделав несколько резких движений вверх-вниз, неожиданно для себя стону:

– Юра, Юрочка, родной, как хорошо-то!

Хорошо, что в спальне в этот момент темно. Ни он не видит того, как заалело мое лицо, ни я не вижу мгновения отчаянной надежды в его глазах. Зато я чувствую движение его души.

– Аааа, скотина, сволочь, гад! Хорошо тебе от того, что тебя имеют? Я имею? Десять лет думал, что я твоя вещь, моральный урод! Теперь я тебя! Могу поиметь, избить, убить, и ты и смерть примешь из моих рук, так ведь? Голос!

– Так! Не уходи, Таша!

Миг и я понимаю, что он нарушил мои правила игры.

Надо слезть с него, быстро, и, пока не очухался, дать ему коленом в пах.

– Нет, нет, пощади! Пожалуйста, я… умоляю, прости!

В каждом слове – просьба о пощаде.

И мое тело снова принимает решение быстрее, чем разум… и оно совпадает с желанием моей души. Здесь и сейчас мне кажется, не в первый раз, что это уже не просто болезненная зависимость, а раздвоение личности.

– Я не уйду… не бойся.

Подаюсь вперед, снова обнимаю за плечи, продолжая трахать его, прижимаюсь губами к коже на его шее. Она вкусно, сладко пахнет чем-то давно забытым моим разумом, но не подсознанием. Кажется, это запах мускатного ореха. В детстве этот аромат доставлял мне удовольствие… такое, что я только теперь понимаю, что происходило тогда с моим телом: я кончала от него.

Высунув язык, лижу раз, второй, третий. Буквально вылизываю его шею так, как пишут в романах про любовь.

Прихватив зубами мочку его уха, продолжаю гладить его по волосам.

И словно под пыткой, одно слово, шепотом, вырывается из его груди:

– Люблю!

Словно ледяная волна меня накрывает осознание того, что сказанное им – чистая правда.

И эта правда жжет мое сознание как каленым железом. Ведь не люби он меня, вероятнее всего я бы не выжила. Или выжила, но побег бы мой не удался. Ведь как удобно, получать результат бесплатно. Да, никто не планировал отпускать меня на волю. Если бы не он… о ком я почти никогда не думаю, называя его по имени. И сейчас точно знаю, почему. Потому что, стоит прошептать его имя, про себя или вслух, и я – сломаюсь. Дам ему знать, что без него не могу.

«Девочка моя, он это знает, и только поэтому терпит. Готов терпеть буквально все. А ты готова погубить его?»

Я не хочу сейчас общаться со своим подсознанием, поэтому приказываю ему замолчать.

А между тем слушаю, как он дышит. Опустив голову ему на грудь, прислушиваюсь к сердцу, которое бьется…

– Так почему ты так рванул от огурца? Отвечай. Это важно.

Не знаю, зачем уточняю.

– Это очень… больно.

Мне на голову только что вылили ушат с говном. По крайней мере, мне так кажется.

Слова излишни. Я угрожала анальным сексом с помощью громадного огурца мужчине, пережившему изнасилование.

Не просто бартер, легкое принуждение, ролевую игру, созависимые отношения, как у нас. Нет, настоящее изнасилование. Может, там-то уже не кровит, а вот душа – кровоточит.

– Кто это сделал? Сколько тебе было лет? Он был один или…

Я мгновенно замолкаю, ощутив влагу под своими пальцами.

Лизнув его в щеку, убеждаюсь в верности своей догадки, это слёзы.

– Прости. Забудь. Это личное. Не отвечай, раз больно вспоминать об этом.

– Дело не в этом… Просто придется начинать издалека. Долго.

И тут я понимаю: услышу, и уже не смогу мстить также ловко и жестоко. А пока я живу этим. Властью. Пускай над тем, кто… любит меня.