Марк, почувствовав перемену в моём настроении, испуганно распахивает глаза:
— Госпожа?
Я честно признаюсь, что сопровождать меня большой риск, и что обещать я ничего не могу, что еду, сама не знаю куда, зато по зову сердца, за мечтой.
Мы продолжаем идти вдоль дороги, и я вспоминаю, что где-то здесь поворот к дому семьи Дельси. Становится неуютно, но я шагаю дальше и продолжаю говорить-говорить-говорить. Я не рассказываю о своём перерождении, это слишком личное. Я рассказываю, каким счастливым было моё детство, как мне запретили петь, как хотели выдать замуж, как я ощутила себя запертой в четырёх стенах и ушла, как оставила дома любимого зайца.
Я впервые откровенна, и эта мысль настолько поразительна, что я замолкаю и сбивчиво завершаю:
— Как-то так.
Марк трёт переносицу, задумывается.
— Госпожа, мы с вами, — серьёзно отвечает он. — Сестра ещё не в возрасте, но скоро её и взаперти спасу не будет. Пока я бегаю газеты продавать, кто её защитит?
Я никогда не сталкивалась с этой стороной жизни.
Что-то до меня доходило, обычно из разговоров слуг, но чужие беды казались далёкими. Пожалуй, я не была равнодушна. Правильнее сказать, что на сопереживание чужим несчастьям у меня не хватало душевных сил, потому что я себя чувствовала глубоко несчастной.
Не будем о грустном.
— Далеко вы живёте? Забираем твою сестру и едем в Огл. Двадцати фунтов хватит нанять экипаж?
— Хватит, госпожа. Только зачем экипаж? До Огла дилижансы ходят, — улыбается Марк.
Идея отправиться со мной как будто окрыляет мальчишку, он лучезарно улыбается.
Действительно ли я могу вырвать его из привычной жизни? И должна ли я принимать на себя ответственность за его добровольное решение отправиться со мной?
До сих пор мне не доводилось отвечать на подобные вопросы. И хотя беспокойство никуда не ушло, вперёд выходит эгоистичное “мне так интересно!”.
— Далеко идти? — уточняю я.
— Нет, госпожа. Всего два квартала.
Это много или мало?
Может, нанять экипаж? И идея отправиться общественным дилижансом меня смущает. В памяти всплывают обрывки чьих-то рассказов, как в дилижансе тесно, душно и дурно пахнет, и что публика может оказаться не самая приятная.
Погрузившись в размышления, я почти не слежу, куда мы идём — какая разница? Я всё равно не запомню нужных поворотов. Пешие прогулки по городу слишком непривычны, и я пытаюсь понять, нравится мне или не нравится.
Узкий простенок неожиданно выводит на знакомую улицу, которую я много раз видела из окна экипажа.
Если вчера было достаточно отступить во тьму, то сейчас ясный день, солнечные лучи освещают каждую щель.
Марк поворачивает, и кажется, что мы прошли, но окно второго этажа особняка семьи Дельси распахивается, и выглядывает отец Берта:
— Карин!
В отличии от моего папы, отец Берта не погнушался учиться магии, причём именно боевой.
Был у него в жизни неспокойный период…
16. Глава 16
Покосившись на Марка, я жестом прошу его юркнуть в тень и подождать, пока я разберусь. Нехорошо вмешивать мальчишку в свои бракоразводные дела. Точнее, помолвкоразводные. Такие бывают? Значит, будут.
Я перехожу дорогу, и останавливаюсь в паре шагов от крыльца.
Заходить я… опасаюсь.
Насколько я знаю, у семьи Дельси нет каких-то особых причин желать меня на роль супруги их наследника. Вроде бы господин Дельси руководствовался теми же соображениями, что и мой отец — дочь друга, которая росла на глазах и с детства была хорошей девочкой, прекрасная партия для сына. Господин Дельси не прогадал — я стала тенью мужа, была кроткой и послушной, не спорила и даже переезд приняла безропотно.
