– И когда ты в последний раз принимала приглашение на праздник?
– Когда меня в последний раз приглашали, ты хочешь сказать?
Отец мрачнеет. Пэт никогда не вела себя так дерзко с ним. Что с ней стряслось?
– Не помню, чтобы ты вышла из дома, когда соседский парень выкатил во двор мамашино пианино. – Отец звякает ножом по краю горшочка с вареньем с таким видом, будто выиграл очко и разговор окончен. – Пусть платье достанется той девочке, в которой есть огонь.
Огонь! Это слово отец произносил и раньше. И Мэри хватается за это слово. У нее огонь есть, а у Пэт – нет. Она сама знает это, да и всегда знала. Это что-то жаркое и дикое, что иногда пробуждает в ней желание выйти из дому и идти по дороге без остановки. Дорога всегда многое обещает: молочный коктейль в кафе «На углу», поездку на автобусе до «Тиффани» в день морского парада, чтобы посмотреть на танцоров, или даже (когда станет старше – она поклялась себе в этом) путешествие в Лондон.
Представить только ночь в гостинице «Empire Rooms» или в зале «Lyceum»! Биг-бенд играет так громко, что чуть крышу не срывает, а в зале – сотни человек. Незнакомцы останавливаются, заговаривают с ней… и, может быть, приглашают на танец. Ее определенно ожидают приключения.
– Ты домоседка, – говорит отец Пэт, мрачно разливающей чай по чашкам. – Тут и спорить нечего.
– А я? – спрашивает Мэри, опустившись на колени рядом с ним. – Я – мироседка?
– Беда ты, – грустно говорит ей отец. – Вот кто.
Кейти представляла себе загородный домик с розами около двери – разве не таким должно быть жилище бабушки? А дом Мэри оказался многоквартирным ступенчатым кондоминиумом, почти неотличимым от других на улице. Дома стояли в низине, а выше них проходил скоростной участок шоссе. Когда они вышли из машины, впечатление у Кейти было такое, будто мрачное небо нависло прямо над ними. Воздух пропах выхлопными газами.
– Я знакома с местными жителями, – сообщила Мэри, пристально глядя на дом.
– Ты здесь живешь, – сказала ей мать.
– Вовсе нет. Чушь какая!
Мать вытащила из сумочки конверт, который ей дали в больнице, и помахала им перед носом Мэри.
– А откуда тогда у меня ключи от твоей квартиры?
Но Мэри не обратила никакого внимания на ее слова. Она прошагала по дорожке к двери и постучала.
– Никто не откроет, – сказала Кэролайн.
– А Джек? – хмыкнул Крис.
Мать зыркнула на него.
– Прекрати! – Взглянув на Кейти, она добавила: – Присмотри за братом.
Кейти взяла Криса за руку и увела в сторону. Они сели рядышком на парапет возле дома. Мать вертела в руках связку ключей.
– А как это – быть мертвым? – прошептал Крис.
– Откуда я знаю?
– Как думаешь, там темно?
– Наверное.
– А как думаешь, другие мертвецы страшные?
Чтобы отвлечь Криса, Кейти посоветовала ему посчитать плитки на дорожке. Обычно он таким занимался сам, без принуждения, но на этот раз слушаться не стал и пристально уставился на Мэри.
Женщина подошла к окну и заглянула внутрь дома.
– Как тоскливо, наверное, там сидеть одному… – произнесла она рассеянно, не обращаясь ни к кому.
– Пойдемте, – сказала Кэролайн. – Дверь открыта. Все в дом.
Первой вошла Мэри. Она протиснулась мимо матери и пошла по коридору. Все остальные замерли рядом на ступеньках крыльца. Было душно и пахло чем-то сладковатым. Кейти задумалась: не так ли пахнет смерть? – и сглотнула подступивший к горлу ком.
– Входите! – позвала Мэри. – Входите и полюбуйтесь на всю эту красоту!
