— Стой, — Настя сжала мое запястье, — я одна что-то очкую, — шепнула почти на ухо.
— Утро только началось, а у вас уже перекур, — сухо заметил Громов, заказывая себе двойной эспрессо без сахара.
— Такая доза кофеина лошадь свалит, а ему хоть бы хны, — тихо проговорила я, но ответила: — У нас перекофе. Как и у вас, собственно, Даниил Сергеевич.
— Я уже два часа как в офисе. Сейчас еду на переговоры. Вы, Алина Юрьевна, кстати тоже.
Я зависла на секунду. Почему я не в курсе?
— Меня не предупредили, — нахмурилась, вспоминая все сделки, которые проходили через меня в последние пару месяцев. — У меня суд через час, — и посмотрела на Настю. — Анастасия — отличный юрисконсульт, — пусть едет и кадрит вредного красавчика.
— Так отправьте Анастасию в суд, — прекратил мои доводы взмахом руки. — Прошу, — пропустил вперед, показывая, что нам пора выдвигаться. — Алина Юрьевна, — произнес, когда спустились на парковку, — чтобы меня свалить — крепкого кофе мало.
— У вас большие уши, — ответила, когда водитель распахнул передо мной заднюю дверь. Я могла бы быть корректнее и даже сделать комплимент слуху Даниила Сергеевича, но не хотела.
— А у вас длинный язык, — он сел рядом. Хорошо, что салон огромный, и я не чувствовала себя слишком близко. Мне не нравилось, когда неприятные мне люди вторгались в мое личное пространство. — А он, как известно, может довести до цугундера, — посмотрел прямым металлическим взглядом.
— А я думала до Киева, — сухо ответила.
— А есть разница? — невозмутимо повел бровью.
Больше мы не разговаривали, только по делу. Да, день предстоял сложный и долгий.
Домой вернулась уставшая, но довольная: если сделка с «ЕвроСтроем» была очередной проверкой моей компетенции, то я ее прошла. Сил особо не было, но я решила приготовить ужин: в холодильнике стояла вчерашнее жаркое, но захотелось побаловать мужа свеженьким.
Мы, как и многие пары, ссорились, но очень редко случалось, чтобы надолго. Мы ведь реально очень любили друг друга. У нас бывали разногласия, но наши чувства — константа, постоянная, в этом никогда не сомневалась. Даже на фоне проблем с зачатием и давлением нашего окружения. Мы и семья, и друзья, и любовники и даже главные критики. Никто не скажет абсолютную правду, кроме самого родного человека. Иногда она болючая и неприятная, но она лучше, чем лукавство. Так было и сегодня: Арс в чем-то прав. У нас слишком долго не получалось, чтобы плакать над каждым ежемесячным разочарованием. Мы будем жить, заниматься любовью и параллельно думать о наших возможностях.
Мы оба состоялись в профессии, в браке, как личности тоже. Но не как родители. Я готова. И я хочу. В двадцать четыре — нет, тогда я не чувствовала никакого материнского инстинкта. Сейчас, да.
Я быстро почистила картофель, буквально ногой помешивая бекон в сковороде. Я много работала и часто заказывала доставку еды: когда вообще не было ни сил, ни времени, ни желания бежать к плите после десятичасового рабочего дня. Или же мы ужинали в итальянском камерном ресторанчике недалеко от дома. Изысками баловали себя, но больше всего Арс любил жареную картошку с соленьями. Правда, ему нельзя много. Раз в месяц максимум. Сегодня я постаралась.
Отсвет фар, мазнувших по окнам в столовой, заметила, когда уже заканчивала сервировку стола. Последним штрихом была охлажденная бутылка нежного шардоне. Я не надела вечернее платье или соблазнительный пеньюар — это уже перебор, совсем не в моем характере.
