Антал врал. Не было ничего ценнее чудесного козлёнка, но он продолжал набивать цену. Будь на месте Элейн кто-то другой, он, несомненно, уже дал бы согласие, пусть и назначил бы немалую оплату, ведь работа предстояла и впрямь тяжёлая. Но перед ним была принцесса. И как бы ни была она ему симпатична, всё же делать одолжение кому-то по фамилии Дезрозье господин Бонхомме не собирался.
– Вы получите всё, что хотите. И козлёнка, и богатства, – заверила Элейн.
Антал подумал пару мгновений и, усмехнувшись, предложил свой вариант:
– А давайте вы прямо сейчас встанете на колени и будете меня умолять?
Это было крайне унизительно. Принцесса обомлела от предложенной гостем альтернативы, искренне не понимая, почему Антал должен получить от этого удовольствие. Неужели он в самом деле такой, как о нём говорят люди? Или он из тех мужчин, что желают женской покорности и преклонения перед ним? Ещё никогда в жизни её не ставили в подобное положение. Такой дерзости Элейн не доводилось слышать раньше. Она, являясь дочерью монарха и прямой наследницей трона, не должна вставать на колени. И тем не менее сейчас несчастная принцесса была готова на всё.
Она вдруг встала, готовая исполнить желание прескверного. Антал внимательно наблюдал, не веря, что та действительно опустится перед ним на колени. Но принцесса опустилась. И тогда Бонхомме вздрогнул и рывком вскочил, воскликнув:
– Нет! Госпожа, не нужно! Я не думал, что вы в самом деле сделаете это!
Ему стало стыдно. Воспользовался слабостью скорбящей девушки и вынудил её унизиться. И зачем он только брякнул это? Почему решил вдруг повести себя настолько отвратительно? Антал понимал, почему. Была причина. Однако собой он всё же не гордился и никакого удовольствия не испытал.
Он боялся притронуться к Элейн, потому неловко топтался рядом.
– Госпожа, встаньте, прошу.
Руки его задрожали. Он всё же осмелился прикоснуться к плечу Элейн и помочь ей встать.
– Не хватало ещё, чтобы мне кланялись, – пробубнил он, снова испытав к самому себе отвращение.
– Но ведь вы этого хотели, – с упрёком ответила Элейн, встав.
– Нет, не хотел. Я сказал глупость.
Принцесса внимательно посмотрела на него и задумалась: а в своём ли уме господин Бонхомме? В глазах его отчётливо читалось раскаяние. Кажется, он в самом деле жалел о сказанном.
– Я помогу, – произнёс он и виновато опустил взгляд.
Элейн вдруг подумала, что вовсе не обижается. Её гордость Антал задеть не смог. Честно говоря, она была готова и на более низменные поступки ради Бартоломью. Вероятно, её ждут серьёзные испытания – она это предчувствовала – потому то ли ещё будет.
– Тогда отправимся в путь завтра. – Сказала принцесса. – Никто не должен узнать об этом, тем более отец. От меня что-нибудь требуется?
– Только ваше влияние. С ним для нас любые дороги будут открыты. Так отыскать Бартоломью будет гораздо проще. И… оставшихся козлят.
Элейн кивнула:
– Этого у меня в избытке. Пожалуйста, отдохните как следует. Я разбужу вас перед рассветом.
Антал всё ещё испытывал неловкость и стыд, потому лишь молча кивнул и покинул покои принцессы, направившись в свои. Он был готов завопить во всё горло, снедаемый чувством вины. Как он мог? Как посмел так поступить с ни в чём не повинной девушкой? Несомненно, правящую семью Антал терпеть не мог. К тому же, заслуженно. Но ведь сама Элейн наверняка не имела никакого отношения к тому, что королевская стража по приказу Нерона сотворила с ним. Она так добра. Она… не боится прикасаться. И, кажется, даже смотрит не так, как другие. Элейн как будто бы, невзирая на собственное положение и происхождение, не считает прескверного хуже себя.
