Это произвело именно тот эффект, что она и ожидала. Мужчина тотчас отвлекся от переживаний, подбадриваемый инициативой Алисии. Всего мгновение, и она оказалась сидящей на столе, как мечтала минутами ранее.
– Ах, – вырвалось у нее, когда возбуждение нахлынуло, будто и не было наглой девчонки, помешавшей их томной “беседе”.
Юная воспитанница правителя королевства ирлингов выскочила из покоев монарха со скоростью духа, коим, по своей сути, и являлась. Слуги, что несли караул у дверей, от неожиданности отпрянули в разные стороны.
На девушке не было лица, только гримаса злобы и ненависти. Они бы охарактеризовали это именно так. Сжав оружие, скорее инстинктивно, они не сводили взгляда с Руны, что замерла, переступив порог, шумно втянув воздух и так же громко выдыхая. Она смотрела вперед, не обращая внимание ни на кого. Полностью поглощенная своими эмоциями, пытаясь то ли обуздать их, то ли найти лучший способ дать им выход.
Один ирлинг из охраны хотел спросить, все ли в порядке, но не рискнул раскрыть рта, словно шестым чувством ощутив неясную угрозу, распространяющуюся от девушки. Из покоев Амона Янара не доносилось криков, его гостья не торопилась прощаться, потому охрана, дождавшись ухода лисицы, продолжили нести свой караул.
Ночное светило отбрасывало голубоватые лучи сквозь широкие окна коридоров дворца, выходящих в красивый, полный диковинных растений сад. Ночь была прекрасна, как и всегда, даруя приятный покой и умиротворение.
Но не для кицунэ.
Руну изнутри разрывали в клочья собственные эмоции, дышать было трудно, перед глазами все плыло. Хотелось обернуться зверем и убежать как можно дальше, чтобы никто не нашел. Никогда!
По щеке что-то заскользило, и кицунэ зло смахнула мешающую влагу. Слеза оказалась на ладони и, подняв руку, девушка с презрением уставилась на доказательство своей слабости.
Он выгнал ее. Выгнал! Избавился, как от навязчивой обслуги. От своей Варежки. Боль расколола сердце пополам. Амон должен был выбрать ее. Он должен всегда выбирать ее! Только ее!
И она побежала. Куда глаза глядят. Как будто за ней снова гнался пес, как в детстве. Только в этот раз ее пытались поймать собственные призраки, кормящиеся страхами, тоской и злобой.
Коридор сменялся другим коридором, двери мелькали перед ее глазами, сливаясь в смазанную кашу образов. В этот поздний час слуги и придворные не сновали по дворцу, потому все остались целы.
Ноги не чувствовали каменного пола. А лису душили собственные слезы и гнев.
Неизвестно, докуда она бы добежала в этот день в итоге. Завернув за один из углов уже на нижнем этаже, она была внезапно выловлена кем-то прямо на лету.
В жесткой хватке ее запястья перехватили сильные мужские руки и неслабо встряхнули хрупкое тело, вынуждая кицунэ вжаться в широкую твердую грудь и задрать голову, чтобы встретиться со злым взглядом фиолетовых глаз.
– Я предупреждал тебя, принцесса… – тихо, с укором произнес Фэйт Анкор, что знал с самого начала, чем закончится этот вечер. – Говорил тебе, объяснял, а ты все никак не уяснишь простой истины – ты для него дитя, и никогда не станешь в его глазах женщиной.
Он был не совсем искренен с девушкой, но это сейчас не имело значения. Потому что в его груди тоже кипел болезненный, ядовитый гнев, что сжигал изнутри. Гнев на самого себя, на отравляющую привязанность к той, которую должен был считать своей племянницей или, на крайний случай, дочерью.
