─ Мурасаки, ─ повторяю нехотя, чувствуя жгучую ненависть ко всему фиолетовому.
─ Мне пришлось уговаривать тебя остаться. Ты спорила со мной и была невыносима. Явно заслужила наказание. Встань на четвереньки, ─ его голос поменялся и теперь заковывает в железо.
Его голос ведет меня за собой, и я послушно встаю на четвереньки. Сердце колотится, а подушечки пальцев стали мокрыми и холодными, будто их опустили в снег. Скребу ногтями уголок футона, с которого соскользнула простыня.
Артём затыкает мне за уши прядки волос, которые упали на лицо и лезут в глаза, а потом прикладывается теплыми, вибрирующими губами к моему лбу. Нежность его прикосновений никак не сочетается с тем, что я стою перед ним в позе послушной собаки. У меня внутри все сжимается, но не от страха, стыда или обиды. Низ живота словно колотят изнутри крошечными молоточками, и тягучая волна жара, разгоревшаяся из высекаемых искр, охватывает все мое существо. Вскидываю на него глаза, и мы сцепляемся взглядами.
Артём просвечивает меня рентгеном ─ только видит он не кости, а душу. Все ее слои. Снимает их по одному. Сначала верхний. Он мягкий, как трава, и делает меня послушной куколкой, которая готова по первому требованию встать на колени. Но там, под травой, которую легко помять и прижать, там, где никто не видит, настолько глубоко, что может достать только он, лежит каменное дно. И именно на холодном камне, словно на алтаре, ярким пламенем расцветает бешеное желание отдаться ему полностью ─ позволить все и самой же этим насладиться. Там живет маленькая девочка Лера, волосы которой заплетены в косички, и она отчаянно хочет, чтобы пришел он, властный и сильный, и заставил трепетать от страха и желания.
Наконец, прекратив пытку взглядом, он заходит за бумажную ширму и возвращается с ошейником в руке. У нашей овчарки было нечто такое ─ родители запрещали мне выводить собаку на прогулку без него. Черный, широкий ─ такой скроет почти всю шею! ─ с массивным металлическим кольцом в центре.
Артём присаживается на корточки рядом со мной и проводит кончиками пальцев по моей щеке, а потом сразу отдергивает руку, прочертив между нами незримую черту. Он просто смотрит и молчит, и я чувствую, как невидимая рука вырезает мое сердце длинным, тонким лезвием ─ так сильно он отдалился за каких-то пять минут.
Задыхаюсь. Делаю отчаянно глубокий вдох, но его жесткий взгляд душит так, как неспособен ошейник, который позвякивает застежками, покачиваемый на пальцах. Я беспомощна. Не потому, что стою в коленно-локтевой позе, а оттого, что он владеет мной полностью ─ сердцем, разумом…По щеке кипятком скользит слезинка. Артём ловит ее подушечкой пальца и слизывает кончиком языка.
─ Лера, что ты чувствуешь? ─ выдыхает он хриплым шепотом. ─ Тебе страшно?
─ Да, ─ киваю я, не сводя с него глаз. Какой же он красивый в своей суровой каменности. И какой недоступный.
─ Меня боишься? Или этого? ─ взглядом показывает на ошейник, зажатый в пальцах. Он сжимает его так сильно, что костяшки стали почти белыми.
─ Боюсь тебя потерять.
─ Тут все зависит от тебя, ─ шепчет в мои приоткрытые, сухие, как бумага, губы. ─ Ты должна решить сейчас. Этот ошейник ─ символ твоей верности и преданности. Пока он на тебе, ты не имеешь права мне перечить. Ты подчиняешься беспрекословно. Но я понимаю, что стать Сабой может не каждая. И если для тебя ─ это насилие, ты можешь уйти, но и наши отношения оборвутся. Мне нравится секс с тобой, но я не ванильный романтик, и мне мало обычных соитий.
