Пять лет. Прошло пять чертовых лет! Присасываюсь к сигарете и тут же закашливаюсь. Легкие отторгают ставший ядовитым дым. Прискорбно. Годы почти абсолютной «трезвости» превратили меня в не пойми кого. Но сегодня я вернусь в полном объеме.
Лениво пожираю ее глазами, постепенно выпуская наружу свою истинную сущность. Моя малышка стала еще более дерзкой, хоть и сидит послушно в ногах и втихушку поглаживает пальцами оголившийся участок кожи между ботинком и брючиной. Выше пояса на ней только широкий ошейник с массивным кольцом, так напоминающий собачий.
Протягиваю руку и прижимаю раскаленную ладонь к груди ─ мну ее и щиплю. Глазки у нее раскрываются на пол-лица, а зрачки расширяются как у героиновой наркоманки. Уже вся мокрая, как хочет, чтобы я её высек, а потом трахнул. Все что угодно, лишь бы касался тела, но я не позволяю Сабе разгореться. Пусть пока тлеет и изводится.
Убираю руку и вновь затягиваюсь, разглядывая портупею, которая ремнями схватывает талию и бедра. Грубые ремни на нежнейшей коже. Красивое сочетание, которое я сегодня хорошо так преумножу.
─ Расскажи мне о своей сессии, девочка! ─ приказываю я.
─ О какой, мой Мастер? ─ отзывается сексапильным голосом, но глазки поднять не решается.
Наконец-то усвоила правила. Или просто сделала вид?
─ Той, где ты была Нижней, ─ уточняю я, не особо заботясь о другой сессии, где ей максимум отлизали, а то и просто пососали набойки на каблуках. ─ Понравился тот Дом?
─ Нет, Мой Мастер, ─ голос тихий и такой глубокий, что аж затягивает.
─ Почему же? ─ спрашиваю, чувствуя, как поджариваюсь на сковороде ревности.
─ Потому что он – это не вы, ─ проговаривает прочувственно, сокрушая словами мои ребра и вытаскивая ими же сердце.
─ Опиши сессию с самого начала, ─ давлю, не теряя серьезности тона.
─ Он приказал мне раздеться и встать на колени…, - начинает Саба и замолкает, зля и подогревая меня своим молчанием.
Специально заводит. Провоцирует на ревность и жесткое наказание. Нарывается.
─ Продолжай, девочка, ─ приказываю, продев палец в колечко на ошейнике и притянув ее так близко, что дрожащее тело соприкоснулось с моей промежностью.
─ Он расстегнул брюки, достал член и приказал взять его в рот.
Этот разговор ─ пытка. Каждое ее слово ─ пощечина с послевкусием усмешки. За такое я должен хлестать ее плетью, пока сам не выбьюсь из сил. Простой обыватель скажет, что минет ─ это не полноценная измена. Для меня же её вагина менее священна, чем рот. Вагинальный секс может быть довольно обезличенным. Его можно простить, а вот минет ─ это всегда что-то личное. И она знает мое отношение к этому. Это рот, которым она ублажала меня. Рот, который я потом страстно целовал, ощущая собственный вкус. Теперь его осквернил другой ─ нашпиговал своей спермой, которую моя Саба послушно глотала.
─ Все проглотила? ─ спрашиваю я, оттягивая колечко еще сильнее и лишая ее нескольких вдохов.
─ Он не кончил. Я задела его зубами, ─ тянется за моей рукой как послушный бамбуковый стебелек.
─ Запихивал слишком глубоко?
─ Мне просто с ним не нравилось, и я хотела, чтобы он поскорее взялся за стек.
─ Хорошо тебя наказал? ─ продолжаю я задавать наводящие вопросы. Саба вытянулась в струнку, выпятив пушную грудь, и старательно отводит глаза.
─ Пятьдесят ударов, ─ слетает с искусанных в кровь губ.
─ Пятьдесят? Не слишком ли круто для человека, который надолго покидал Тему?
