Ле Грази с неким неизвестным готовит операцию «Белый Тигр» – перевозку наркотиков с плато Шан и убийство Сутан…
Дайана Мин, рассматривая висящий на стене в числе прочего оружия боевой веер, вдруг понимает, как был убит брат Сива…
Все участники трагедии связаны с Вьетнамом 1968—1969 гг. В то время Терри – «Мясник», попал в отряд лейтенанта Вирджила и узнал от Муна тайну «Леса Мечей»…
Пацифист Крис – участник «Тур де Франс», встретил и полюбил Сутан, но случайно узнав о тайных поставках оружия в Камбоджу, в которых замешана ее мать, не захотел молчать… Стать чемпионом «Тур де Франс» и вообще участвовать в велогонках ему помешала случайность – собака на дороге.
– и снова наши дни:
На плато Шан идет борьба за власть и опий между адмиралом Джамбо и генералом Кью…
Сив Гарда с помощью шантажа получает информацию о преступной цепи наркобизнеса в Чайтауне…
Крис прилетает в Ниццу на похороны Терр. Он снова и снова переживает события, связанные с ранением Аликс Лэйн…
Сутан встречает его и привозит к себе домой…
Как видим, содержание бестселлера изложено четко и толково. Можно, правда, указать на дефицит имен собственных, но это будет уже придиркой.
В заключение познакомимся с публицистикой еще одного автора.
Гамлета вижу не с подносом, а с черепом Йорика.
– Кушать подано-с…
Не счесть уже головизны, излюбленной пишшы российского Молоха.
Караул, и правда, устал. Пора его сменить. В дембель отправить. Но кто на смену-то? Мессия с лицом прокуратора Понтия Пилата?
Не верю Зевсам-громовежцам с оскалом бульдога.
В России акт с поиском двенадцати стульев, тем не менее, закончился. Начинается, звонок зовет, акт второй, носоворотный. Без крови нет и драмы. Боже, позволь мне ошибиться. Но нет же, нет в них, стульях тех, бриллиантов.
Как нет их и тут – в ста двадцати. В стульях кнессета. Десятижды ноль-ноль. Таблица умножения, которую знают даже смолчавшие, что у макак – советская жопа, мальчики.
Подобные непарламентские выражения время от времени проскакивают в текстах наших журналистов, и Минздрав предупреждает:
«Речь моя НЕ ДЛЯ дамочек.
Политика дезодорантами не прыскается.
(Разрядка наша).
Не для?
Последний процитированный автор даже не представляет степень эмансипации раскрепощенных литературных дам.
Несколько фрагментов из очерка журналистки.
Белый квадрат, запорошенный снегом. Ровные ряд сортирных дыр. Если поднять этот квадрат – получится стена с окнами – сортирными очками. Стена, которой отгорожено от мира человеческое дерьмо.
Жизнь приближается к периоду нормальности, которая из унитаза видится парфюмерной лавкой. Нормальность призывает к эстетизированной ненормальности. К отклонению от Чайковского, к попытке какофонии. Очень осторожной попытке – человек, находящийся на грани сортирного очка, еще не готов отказаться от духов в пользу суровой правды экскремента.
Бесы – это еще, выходит, конфетка. Это тебе не гальюн или параша. Эстетика зла, апофеоз зла – да это просто приглашение к танцу. Танцуй и танцуй себе в темную сторону своей души! Но как можно долго и вдохновенно возиться с дерьмом?
Тот, кто недостаточно насладился этой прелестной метафизикой, через несколько строк может поразмыслить над ответом на вопрос, прямой и строгий, как плакат: «А ты вступил в РККА?»
Сколько можно нагрести в себе экскрементов?
Стоит отметить, что в данном интересном очерке проблемы канализации отнюдь не рассматриваются. В нем рассказывается об интервью, взятом автором у известнейшего петербургского режиссера.
