– Не учи ученого… – бубнит под нос Уль Илириан. – Под руку лезешь, дай полюбуюсь. Ох, какая была красотка… Прямо все свое, все родное, – щупает он груди. – Шрам на щеке, старый, лет десять ему. Родинку удаляли. Зубы… Нет трех коренных. А это у нас что? – проверяет он руки. – Ставили внутривенный укол, едва заметная гематома. Скорее всего, катетер стоял. Значит, удаляли органы в стационарных условиях. Кстати, отметьте там, что удаление органов было с лазерным прижиганием, кровопотеря минимальная. Работали доктора о-очень высокого уровня.
– Ты до глаз дойдешь? Или ждешь, когда я сдохну от любопытства, – не выдерживает Янка, начиная раздражаться.
Уль Илириан прищелкивает довольно языком, как будто специально ее дразнит, открывает глазные яблоки, оттягивая веки, чуть надавливая, чтобы вернуть глаз в более или менее исходное состояние.
– Смотри!
Янка наклоняется над трупом со скальпелем, стеклышками и пробирками.
– Что и требовалось доказать! – через мгновение торжествующе восклицает она.
Я вслух зачитываю опрос духа.
Помнит, что жила в доме. Детей и мужа нет. Мама… Не уверена, но ей кажется, что она умерла. Последнее, что помнит, ей нужно было пойти в больницу. Не болела. Просто осмотр. Очень перспективный и приятный доктор. Познакомились на улице. Лицо не помнит, память или стерта, или заблокирована при жизни. Болела редко, делала аборт в двадцать лет.
– Мужик, значит… доктором ей представился, пригласил на осмотр, – надула Янка губы. – Стандартная ситуация. Посмотри хорошо пальцы, руки, ноги… Скорее всего, он незадолго брал у нее кровь на анализ.
Начинаем детальный осмотр, осматриваем ноги, руки, пальцы.
– Нет ничего, если была царапина или прокол, зажили за пару недель, – делает вывод Уль Илириан. – Профессионал работал.
– А меня смущает этот бумажный халатик, в котором ее нашли, – перебираю я вещдоки. Никогда ничего подобного не видел: голубой материал, очень тонкий и нетканый, как будто склеенная вата.
У Уля Илириана и Янки вытягиваются лица.
– Что? – спрашиваю я. Черт, мы так увлеклись, что Корнелия вылетела из головы.
– Зато мне эта ткань хорошо известна, у нас ее в больницах используют, как одноразовую, – замогильным голосом сообщает Яна.
– Да уж… – проглатывает глотнувший воздуха Уль Илириан. – Я тоже на нее в немагическом мире насмотрелся.
– Тут еще такая шапочка и мешочки для ног… полиэтилен, кажется, – вспоминаю я названия из курса медицины немагических миров. По медицине наш мир от некоторых немагических миров отстает, но у нас своя специфика, маги болеют редко, и многие болезни не магов легко лечатся нашими целителями.
– Давайте второго с отсутствующими органами осмотрим, а то он там залежался, – предлагаю я. – Скучает, поди. Его еще никто не осматривал и не допрашивал… Пока ему память не отшибло. Он второй день лежит.
Уль Илириан убирает женщину. Протираем стол, пока он вытаскивает труп последнего мужчины, доставленного прошлым утром.
Мужчина. Лет тридцать. На руках порезы, как будто пытался вскрыть себе вены. Залеченные, но еще не успевшие зажить. Хлестал себя плетью. Сам. Следы по спине идут вдоль тела с плеча. Нет почек, роговицы, спинного мозга, отсутствует часть печени, одно легкое. Раса человеческая. Магический резерв на нуле, не маг.
– Делаем вывод, работает банда, – выносит вердикт Уль Илириан.
– Причем в двух мирах, – удовлетворенно добавляет Яна – ее теория подтвердилась.
