Он оставался в таком состоянии на протяжении следующих десяти лет. Всё менее доступный контроль над некоторыми частями тела ослабевал всё больше, и в какой-то момент он полностью перестал двигаться. Люди часто говорили тогда, что даже в этом состоянии он всё ещё продолжал давать наставления своим ученикам: ведь разве не учил он их, что тело по природе своей обречено на болезни и разложение, и что это никто не в состоянии контролировать? Что ж, эта ситуация была наилучшим наглядным уроком: ни великий мастер, ни даже сам Будда не могут избежать неумолимых законов природы. Главная задача всегда состоит в том, чтобы сохранять покой и свободу, не отождествляясь с изменяющимися формами.
На всём протяжении болезни, несмотря на сопутствовавшие ей физические ограничения, он продолжал давать учения, не только демонстрируя своим физическим состоянием пример непостоянства, обусловливающего жизнь или давая возможность монахам и послушникам ухаживать за своим больным телом. Для ухода за учителем было назначено несколько смен бхиккху, по три-четыре человека в каждой, ведь человеку, поражённому параличом, требуется посторонняя помощь двадцать четыре часа в сутки. Как-то раз двое монахов из очередной смены затеяли перепалку и, как это часто бывает с теми, кто ухаживает за парализованными людьми или теми, кто впал в кому, совершенно забыли, что в помещении находится ещё один человек и, возможно, полностью осознаёт всё происходящее. Если бы Аджан Чаа был в своём обычном состоянии, они бы никогда себе не позволили устроить в его присутствии ссору.
Когда накал перебранки достиг предела, лежащий в кровати в другом конце комнаты Аджан Чаа чудом извернулся, набрал мокроты в рот и плюнул через всю комнату. По свидетельствам самих ссорящихся, его плевок пролетел прямо между ними и с громким хлюпаньем впечатался в стену. Это можно было в полной мере считать учением, и ссора тут же прекратилась таким вот внезапным и конфузным для ссорящихся образом.
В течение всего времени болезни Аджана Чаа распорядок монастырской жизни оставался без изменений. То, что учитель как бы одновременно и отсутствовал, и присутствовал в стенах монастыря, странным образом помогало общине научиться принимать решения сообща, а также смиряться с фактом, что дальше придётся обходиться без всеми ими любимого учителя, который всегда был центром всего, что здесь происходило. Когда уходят из жизни старшие учителя, нередко случается так, что всё, что их окружало, разом рассеивается, все их ученики расходятся каждый в своём направлении, а их наследие исчезает без следа через пару поколений. И показателем того, насколько хорошо Аджан Чаа обучил своих последователей поддерживать уверенность в себе, может служить тот факт, что на тот момент, когда он заболел, у его монастыря существовало уже семьдесят пять филиалов, и их число постоянно росло, достигнув ста к тому моменту, когда он ушёл из жизни. Даже сейчас число монастырей продолжает расти – в Таиланде и за его пределами их уже насчитывается более двухсот.
Десять лет назад, после того как Аджан Чаа скончался, его монашеская община приняла решение провести церемонию погребения. Чтобы сохранить дух его образа жизни и учений, было принято решение, что погребение будет не просто церемонией, но также послужит поводом для слушания и практики Дхаммы. Церемония длилась десять дней, в течение каждого из которых наиболее реализованные учителя, приехавшие из всех провинций страны, проводили по несколько сессий учения и групповой медитации. На этом событии постоянно присутствовало шесть тысяч монахов и более десяти тысяч мирян, которые оставались в лесу в течение всех десяти дней. Кроме этого, по разным оценкам, в сессиях медитации приняли участие не менее миллиона практикующих, а в день самой кремации в монастыре собралось четыреста тысяч человек, включая королевскую чету и премьер-министра Таиланда.
