В голове была каша из мыслей и образов. Сегодня, всего несколько часов назад он видел короля. И это был не сон. Определённо не сон. Нел встряхнулся. Эта встреча безусловно останется в его памяти надолго, но сейчас нужно было понять, что делать дальше. Из лаборатории он благополучно ушел. Но всегда мог вернутся. Хотя желание возвращаться отсутствовало напрочь и не только в лабораторию, но и в сам замок. С другой стороны, вернуться хотелось, потому что в замке был меч и потребность овладеть им никуда не делась и даже не уменьшилась.
Нелисар сел у самой воды. Это раздвоение собственных ощущений и желаний раздражало его. Но на чашу весов за возвращение в замок ложился ещё один очень важный аргумент – это жизнь Морина. Он твердо знал, что должен был хотя бы попытаться спасти его. И снова в его голове сталкивались аргументы за и против. И главное: зачем? Зачем это было нужно лично ему? Ему, который проявлял завидное равнодушие почти ко всему, что его окружало. Но внутри него зрело понимание, маленькая оговорка: именно проявлял, прежде, до того, как побывал последний раз в подвалах замка. И действительно, с момента прикосновения к мечу, в нем что-то изменилось. Вернее было бы сказать, с него слетела маска, шоры, через которые он смотрел всё это время на Арахай. Не случись этого, он прогнал бы в тот вечер Доминика и не стал бы помогать Морину, не стал бы рисковать и помогать Мовиану и уж тем более, ни за что не сидел бы теперь и не ломал бы голову над тем, как помочь симбольцу выбраться из замка.
Санримор поднялся высоко над его головой и туман обозначился легкой, серой дымкой, едва заметной. И лес отвлек его от мыслей своим совершенством. В его покое было столько застывшего величия и красоты, что у него, как и всегда это было, захватывало дух. И это был лишь край их мира. А горы? Он же еще не видел величественные Белые горы, с прекрасной, самой высокой вершиной – Элладэл! Он слышал, что когда Санримор ярко светит, можно ослепнуть глядя на эти горы. Правда такого уже не случалось многие годы. Туман не давал пробиваться лучам Санримора. Солнечного света хватало ровно настолько, чтобы растительность и живность не погибли окончательно. Нелисар не мог даже на секунду вообразить, какова была красота этого удивительного леса прежде, если даже сейчас он поражал его воображение.
Чувства Нелисара были обострены и потому он ощутил что за ним следят раньше, чем услышал мягкую поступь. Глупо было торчать по эту сторону реки, вот так, на открытой местности, там, где заканчивались охраняемые территории замка. Встреча с симбольцами, да и с лангоритянами таила в себе слишко много неизвестных. Он ещё может успеть скрыться в лесу. Нел осторожно поднялся и замер, выбирая удобный момент и тут же сердце его екнуло. Он услышал муренов и его надежда успешно ускользнуть – растаяла. От седака на мурене не скрыться нигде. Эти потрясающие животные прекрасно передвигались в любых условиях: и в лесу, и на равнине, умели плавать и даже лазать по деревьям.
Решив не ударятся в крайности, Нел остался стоять, памятную о том, что в сапоге спрятан нож. Из леса вышли три симбольца, двое из них сидели верхом на муренах, один успел спешится. Позади всех мелькали любопытные морды ещё двух муренов. Незнакомцы казались почти такими же высокими и могучими, как и братья-близнецы. Нел снова мысленно назвал их великанами. Кожа у них, как и у всех симбольцев была темнее, чем у лангоритян, да и кровь была горячее и потому, даже в постоянный, сезон туманов, они ходили полураздетыми.
