– Там мой брат! – в ярости выкрикнул Мовиан, – Мой брат, отец! Твой сын! Мне плевать на сами законы мироздания, пока я не узнаю что они с ним сделали! И поверь, я найду способ отомстить за него!
Нел почувствовал, как в груди кольнуло. Его привели сюда явно не для того, чтобы он был свидетелем этой драмы. Он острожно отступил к двери и вышел на улицу. Никто из троих не обратил внимание на его исчезновения, так сильно они были поглощены своим разговором.
Люди страдали от власти регента и король ничего не может с этим поделать. Как так вышло? Король… Король нуждался в помощи, если не в спасении, да и как он мог помочь народу, который воевал против самого себя? Но этот крик: «Там мой брат!» – в нем было столько боли, столько тоски.
Долго Нелисар бродил среди построек поселения, задумчиво рассматривая не затейливые, легкие домики, присматриваясь к жителям. Он пробыл в деревне почти весь день. С ним пытался завести разговор один из тех мужчин, что встретили его у Лирта, но ничего из этого не выходило и посидев с ним немного, он ушел.
Нел наблюдал, как жизнь в деревне идет своим чередом, как между построек дремали крупные собаки, положив голову на лапы, как уходили в лес и возвращались назад мурены, как полураздетые, босые дети бегали друг за другом, звонко смеясь, как женщины пели песни, вместе с мужчинами выделывали кожу, как воины тренировались на деревянных коротких мечах, как из леса возвращались охотники и собиратели, каждый со своей добычей. Иногда в поле его зрения появлялся Мовиан. К нему явно относились с уважением и почтением. А иногда появлялась удивительной красоты Луада. Её чёрные волосы были заплетены в причудливую косу, одета она была как охотница и явно не просто так. Она часто смеялась и задорно шутила.
В какой-то момент, Нелисар с удивлением понял, что она была из лангоритян. Её красота так ослепила его, что до него не сразу дошел этот очевидный факт. Светло-синие глаза, более светлая кожа – все эти признаки отличали лангоритян от симбольцев.
Бродя по деревне он наткнулся на двух мальчишек, лет пяти от роду. Нел уловил в них черты рода Миригарда. Внуки.
– Симбольцы – это храбрые воины, верные подданные Арахая, – приговаривал один из мальчишек, ползая и что-то рисуя на земле. Нел подошел ближе, заинтересованный таким началом. – А лангоритяне наоборот, враги нашего мира. Где они живут, у лангоритян нарисован крест, чтобы все знали, что лангоритяне злые.
– А что у добрых симбольцев нарисовано?
– Плюсик.
– А чем отличается крест от плюсика? – Первый мальчик вздохнул так, словно его товарищ не мог понять самых простых, элементарных вещей.
– Ну плюс добрый, а крест злой! Что тут путать?
Нелисар взглянул на две кучки совершенно одинаковых символов, нарисованных детской рукой на земле. В трёх словах, пятилетний ребенок объяснил всю суть происходящего с людьми Арахая. Кто-то когда-то решил, что один из народов, объединенных единой судьбой, единой связью – злой, а кто-то добрый. Кто-то плюсик, а кто-то крест. И действительно, что тут путать, если они абсолютно одинаковых и всё зависело лишь от угла зрения?
Это открытие, данное ему ребенком, долго не отпускало его. Он непрестанно думал об этом. Как всё просто и как сложно, одновременно. И это пожалуй было бы смешно, если б не было так печально.
Время тянулось очень медленно. Привыкший к постоянным заботам, Нелисар с удивлением обнаруживал, что безделие безбожно растягивало день и вечер едва начал приближаться. Он ушел за границы деревни и долго сидел там задумавшись. Он думал о братьях-близнецах, о том стоило ли рассказывать Мовиану и Танташу о Морине. Не приведет ли это к действительно печальным послесловиям? Но и промедление может дорого обойтись?
