— Хаос меня раздери! — шепчу поражённо, забыв обо всём.
Приподнимаю юбки и делаю несколько шагов вперёд. Поворачиваюсь вокруг себя, чувствую, как глаза расширяются всё шире и шире, и сам собой поражённо открывается рот.
— Что это за ужас? — спрашиваю скорее себя.
Но отвечает мужской голос за спиной:
— Это гиблые земли. Добро пожаловать в Пимар.
Вокруг, насколько хватает глаз, лишь выжженная чёрная земля, усыпанная толстым слоем чёрно-серого пепла.
Кое-где виднеются обугленные останки деревьев. Вздрагиваю от карканья ворона, пролетевшего над головой и опустившегося на один из обугленных пней.
— Что здесь стряслось? — шепчу тихо. — Чем Пимар прогневал Стихии?
— Болтают разное, — со вздохом произносит Лэйтон. — Про заговор оборотней, драконов, его раскрывших, драконье пламя, якобы, это оно выжгло здесь всё на километры вокруг. Люди верят в это.
— А вы? — спрашиваю машинально, опускаюсь вниз, разгребаю рукой золу в попытке найти хоть какие-то признаки жизни, хоть травинку, хоть букашку, хотя бы что-то.
— Ты что-нибудь чувствуешь? — тревожно спрашивает Лэйтон, замечая моё движение.
Закатываю рукав платья. Магический рисунок выглядит обычно. Мотаю головой. Ничего я не чувствую. Мёртвая земля. Самое ужасное, что я видела. Слышу вздох за спиной, затем лорд Стилл продолжает.
— Что ж, дождёмся церемонии. Что касается всего этого, — он небрежно ведёт рукой, обрисовывая окрестности, — я видел бумаги о продаже кристалла трёх стихий, ценного родового артефакта. Предыдущий владелец хорошенько на этом нажился. С тех пор всё пошло наперекосяк. Железная руда иссякла. Родники и озёра высохли. Птицы и звери ушли. Почва перестала давать урожай, но это полбеды. Самое страшное — люди, они здесь угасают. Быстро. И никто не знает, в чём дело.
— Это ужасно. А нельзя его вернуть? Тот артефакт?
Замечаю вдалеке какие-то постройки. То, что осталось от некогда процветающей деревеньки?
Иду вперёд.
— Если бы всё было так просто, Элира, — в голосе Лэйтона горечь, — тебя бы здесь сейчас не было. Я пять лет потратил на его поиски. Когда последняя ниточка, ведущая к нему, оборвалась в Сортанате, едва не взвыл. Тогда я и узнал о тебе.
Грустно усмехаюсь: один артефакт взамен другого. Вполне себе хорошая сделка.
Целые ряды покосившихся домов с заколоченными окнами перемешаны с редкими домишками, из труб которых идёт дымок.
— Не все согласились уехать, — глухо произносит лорд Стилл. — Кто-то слишком привязан к своему жилищу.
Краем глаза замечаю движение, резко оборачиваюсь и вижу троих детей, один другого меньше, одетых в изрядно потрёпанную одежду. Двое тех, что помладше, прячутся за старшим, лет семи. Смотрят на нас настороженно, будто волчата.
— Эй! — улыбаюсь и тяну к ним руку.
В следующий миг их будто ветром сдувает: бегут прочь, сверкая пятками. Оборачиваюсь к Лэйтону:
— Ты… вы говорили, что люди здесь болеют? — голос хриплый, тон против воли обвиняющий. — Раз так, детям тут быть нельзя!
— Нельзя, — усмехается лениво и как-то равнодушно.
Обхожу один из домов и вижу целую улицу с полузаброшенными развалюхами. Там люди, много людей. И снова дети!
Чумазые, какие-то оборванные. В каждом из них я вижу свою «кокосика» из прошлой жизни, которая выросла на моих глазах, которую я нянчила как родную сестричку, и сердце рвёт.
Я принимаю всё увиденное на свой счёт.
Слишком близко к себе. Слишком нервно. Слишком лично.
