Вечером Тагир всё же приходит в мою спальню. Даже тактично стучит в дверь прежде, чем войти. Я сижу за ноутбуком, изучая медицинские центры, где смогла бы встать на учёт по беременности.
– Юля, – зовёт меня по имени Тагир, а когда я на него не реагирую, муж берёт на себя смелость подойти ко мне вплотную и остановиться за моей спиной.
На том месте на плече, куда Батурин положил свою ладонь, неприятно жжёт. Но я даже не дёргаюсь. И смиренно терплю его ненавистные прикосновения.
– Я хочу, чтоб ты оделась в своё самое лучшее платье и посвятила этот вечер своему мужу, – заявляет Тагир.
Я усмехаюсь. И говорю, что боюсь, в своё самое лучшее платье я никак не влезу, ведь мой живот стал похожим на спелый арбуз.
Уголки губ Тагира ползут вверх, кажется, он улыбается. А в чёрных глазах ни капли гнева. И я ловлю себя на мысли, что моя беременность его не раздражает. Даже наоборот. Он умиляется. И действительно рад?
Спорить с Батуриным я не решаюсь – не хватает духа, да и желание цапаться с ним будто кошка с собакой, как в предыдущие десять лет брака, у меня нет. Вместо сопротивления я встаю с кресла и подхожу к шкафу, в котором обнаруживаю новые платья. Странно, что я их раньше не заметила.
– Я не знал, какое тебе понравится, – пожимает плечами Тагир, когда я, обернувшись, скашиваю в его сторону вопросительный взгляд.
Ещё Тагир вручает мне коробку с ювелирными украшениями, которую я не спешу открыть. Потому что всё это кажется мне очень знакомым. Завёл новую любовницу? Плевать. Я никогда не ревновала Батурина ни к одной женщине. Даже не злилась на него, пока он не вздумал переступить черту и связаться с моей родной сестрой. Яна не выходит у меня из головы. И как бы я ни злилась на младшую сестру, моё сердце не гранит. Оно болит за сестру, ведь насколько мне известно, у Яны случился выкидыш на десятой неделе беременности.
***
Я надеваю чёрное платье в пол, которое немного свободно в талии, но хорошо облегает бёдра и ягодицы. Декольте глубокое, отчего моя увеличившаяся на половину размера грудь красиво смотрится. На шее сверкает платиновая подвеска с бриллиантами, а в ушах такие же серьги – последний подарок Батурина.
С макияжем я не заморачиваюсь: выравниваю тон лица тональным кремом, на скулы наношу немного румян и подкрашиваю ресницы тушью. Единственная яркая деталь в моём образе – красная помада на губах. Как говорила Коко Шанель, красная помада – символ сильной женщины, она должна сопровождать её на протяжении всей жизни. Да, именно так. И зная Батурина, он побрезгует лезть ко мне с поцелуями, боясь испачкаться косметикой.
– Моя красивая, – приветствует Тагир, когда я присоединяюсь к нему в гостиной.
Тагир одет, как и с иголочки. Тёмно-синий костюм, светлая рубашка без галстука. Волосы аккуратно уложены немного набок, идеально подстриженная чёрная борода. Если говорить непредвзято, то Батурин – очень видный мужчина. По-мужски красив. Женщины от таких голову теряют, готовые превратиться в коврик у ног, лишь бы удержать хищника как Тагир. А меня это всё не цепляет: ни вчера, ни сегодня и уверена, завтра я тоже буду равнодушной к чарам Батурина.
Подойдя ближе, Тагир берёт меня за руку и подносит её к своим губам. Пока медленно касается моей холодной кожи губами, неотрывно смотрит мне в глаза. Я тоже взгляд не отвожу, лишь дёргаю подбородком вверх, смотря на Батурина высокомерно. Сколько лет прошло, а моя власть над этим мужчиной не ослабла. Я никогда не старалась понравиться Тагиру, я была самой собой, сколько себя помню. Но Батурин нашёл во мне что-то такое особенное, что до сих не узрел ни в одной своей любовнице. Какая ирония: иметь в этой жизни всё, что захочешь; владеть целым миром, но не сердцем одной-единственной женщины. И я бы пожалела Батурина, если бы он не был таким негодяем, каковым является.
