Теперь, во-вторых, как ведут себя сравниваемые гипотезы с точки зрения их способности объяснить данное? Как отмечалось выше, все они в принципе способны объяснить существование психической, физической и психофизической законности; но это не означает, что они должны быть в одинаковой степени способны отразить конкретное содержание этих трех законностей. И действительно, в этом вопросе существуют существенные различия, которые мы хотели бы обсудить более подробно.
Во-первых, материализм не может отдать справедливость природе того, что дано нам в качестве содержания сознания. Основные гипотезы и фундаментальные законы естествознания, с помощью которых он также хочет объяснить сознание, везде говорят только о происхождении движений из движений: то, что сознание должно возникать также из движений мельчайших частиц мозга, в дополнение к другим движениям, в них не предусмотрено. Если материализм теперь хочет заполнить этот пробел, приписывая материи, кроме механических, другие скрытые силы, которые, как предполагается, позволяют ей производить сознание, он вступает в противоречие с законом энергии, поскольку должен предположить, что для этого, как и для любого другого эффекта материальных агентов, энергия расходуется, тогда как, как согласно общим предпосылкам естественной науки, так и согласно специальным точным исследованиям, механическая энергия, поставляемая телу, полностью используется для механических эффектов. Но если материализм пренебрегает этими трудностями и просто допускает, что где-то и когда-то сознание возникло из материальных условий, то дальнейшее существование и развитие этого сознания ставит перед ним новую трудноразрешимую проблему, поскольку согласно дарвиновским принципам сохраняются только те органические функции, которые полезны в борьбе за существование, тогда как для материализма сознание – всего лишь эпифеномен, и как таковое оно абсолютно неэффективно и бесполезно. Повсюду видно, что материалистическая гипотеза по своей природе не приспособлена для объяснения этого сознания и нигде не может предложить такого объяснения, не перечеркивая основных предпосылок естествознания, на которых она сама основана.
Спинозизм (особенно в той упрощенной форме, в которой он был представлен выше), вероятно, только относительно защищен от подобных возражений, потому что он оставляет реальность, которую предполагает, совершенно неопределенной, и поэтому трудно сказать, что он может и чего не может сделать. Но есть по крайней мере один общий факт, который он должен рассматривать как совершенно случайный и необъяснимый: это соответствие по содержанию между волевым решением и действием. Ибо, по его мнению, между ними нет никакой причинной связи, в силу которой решение воли могло бы произвести соответствующее ему действие; но в обоих отражаются последовательные реальные процессы в различных направлениях, природа которых неизвестна, но которые в любом случае должны быть поняты как совершенно отличные от них. Поэтому для возникновения физического отражения (действия) совершенно случайно, что наряду с ним существует психическое отражение (решение воли), и вдвойне случайно, что в этом решении воли именно те движения представляются как цель, которые сразу же после этого проявляются в действии. Таким образом, спинозизм (как, впрочем, и материализм) оставляет необъясненным тот чрезвычайно важный для рассматриваемых вопросов факт, что мы делаем именно то, что хотим делать; для его объяснения в любом случае потребовались бы вспомогательные гипотезы, и поэтому он явно не дотягивает до другой теории, которая могла бы обойтись без них.
