Филиал же после этого опустел. И его нужно было бы закрывать, если уж по совести и по чести, по-государственному всё делать. Или же консервировать на неопределённое время, предварительно оставшихся инженеров и техников на улицу выбросив, – за ненадобностью. Ведь там остались сидеть, небо даром коптить и продолжать дурака валять или пилюгинские выжившие из ума старпёры, патологические интриганы, трутни и стукачи, дешёвка, гниль человеческая, мечтавшие и пёкшиеся об одном – как бы в тепле и светле всем им дожить до пенсии; или же молодые бездари, чьи-то племянники, внуки, сынки, от которых хорошего нечего было ждать по причине их патологической лени и умственной неполноценности…{4}
Но Филиал не закрыли и не законсервировали руководители соответствующих министерств и ведомств, курировавших НИИАП, – время было не то. Золотое текло тогда советско-брежневское время, повторим, когда партийные бонзы не делали резких шагов, отсутствовала безработица. А об научных и инженерных кадрах пеклись ещё, и на улицу их, как паршивых котят, не вышвыривали.
Да и непонятно было, по правде сказать, что с институтом после закрытия делать, с огромным зданием филиальским? кому и для чего его отдавать? под какие проекты и руководство? Всё это были вопросы глобальные, структурные, политико-экономические, которые никому тогда не хотелось решать: при состарившемся, больном и стремительно деградировавшем после 1975-го года Брежневе они в принципе были неразрешимыми… А так, сидели там люди тихонечко попками, в носу ковырялись – ну и пусть-де себе дальше сидят, здание охраняют, – решили большие и важные дяди где-то там “наверху”, в ЦК и правительстве. Им, обленившимся руководителям партии и министерств, это только на руку было…
Итак, полупустой Филиал НИИАПа не закрыли после 1984 года, когда оттуда все специалисты ушли, а остались исключительно одни лишь лодыри и дебилы. Но это было лишь полбеды: государственных денег это не много стоило. Значительно большая беда заключалась в том, что в него, Филиал, назначенные Лапыгиным руководители стали стремительно набирать новые кадры: и по распределению молодых специалистов, которых обязательно надо было куда-то трудоустраивать, и блатных, у которых тут продолжали “трудиться” родственники. Работы никакой не было, представляете, и не предвиделось в обозримом будущем, – а люди всё пребывали и пребывали, до отказа заполняя собой институт, требуя себе кусок хлеба с маслом.
Как раз в это-то переходное время туда на работу пришёл и Вадим Стеблов, на высокие заработки старшего научного сотрудника, которому также нечего было делать в течение нескольких лет, который был на работе человек абсолютно лишний.
Но деньги ему регулярно платили, как и всем остальным, шальные нетрудовые деньги, которые ему порою стыдно было и получать, трудом и потом не подкреплённые…
Во второй половине 1980-х, при М.С.Горбачёве уже, институт, наконец, получил госзаказ: Филиалу было поручено разработать систему управления для запуска и полёта научно-исследовательского космического аппарата к одному из двух спутников Марса, к Фобосу. Да ещё и чтобы построенный в ОКБ им. Лавочкина аппарат, подлетев, автоматически спустился на эту планету, забрал её грунт при помощи марсохода и доставил его потом обратно на Землю – для изучения.
И такую-то архисложную его, спускаемого аппарата
