Дарьян приготовился к драке, а точнее – быть битым, и на душе полегчало. Принимать неизбежность без лишней боязни умеет. Прикроет руками лицо и голову, а тело – заживёт. Ещё не доводилось ломать нос или кости, да и зубы пока не выбивали, поэтому большого страха не было.
Ратмир восседал на телеге, свесив ногу. Парни по большей части сражались на учебных деревянных мечах, некоторые прохлаждались в теньке, на скамьях под навесом конюшни. Чувствовалось общее расслабленное веселье. На поляне бились в шутку, дурачились, галдели.
Краснощёкий опустил меч, кивком указал противнику на приближающегося плугаря. Оба хитро и зло переглянулись, двинулись к ложу княжича. За ними последовали и другие поединщики.
– Здрав будь, плугарь, – первым приветствовал Ратмир, когда Дарьян подошёл. – Мои парни со вчерашнего дня спорят, правду ли сказал, что у вас все молодые на мечах умеют биться, а не только пашут или крутятся у печи, как бабы.
Значит, про намерения яров угадал верно, Дарьян подобрался, приготовился. Княжич заметил.
– Не обижайся на них, – посоветовал добродушно и протянул рукоятью вперёд деревянный меч. – Заставишь их заткнуться?
Такого Дарьян не ожидал. Приготовился к избиению, а к поединку честь по чести – нет. Медлил взять оружие и тем согласиться.
– Если слаб ещё, от раны не оправился, можем отложить, – предложил Ратмир.
Когда случится уехать из Яргорода Дарьян не знал, посольство от князя Годоты всё медлило с приездом, станет у этих молодчиков излюбленной мишенью для издёвок. А издёвки ведь не только словесные бывают, и в этих делах у яров, надо думать, и опыт, и воображение имеются. Перебраться к Быляте с Войко, на лекарский двор? Спрятаться за спинами своих старших?.. Стыдоба! О таком и думать тошно.
Рука Дарьяна медленно, обречённо потянулась к рукояти. Уж лучше бы отпинали!
Удовлетворённый, Ратмир кивнул, одобрил решение.
– Есений, встань против него, – крикнул громко.
Из тени у конюшни выступил тот светлокудрый парень, которому пару дней назад на этой поляне Крас разбил нос. Лицо ещё хранило память об этом: на переносице багровела ссадина, от неё размытыми мазками под глазами темнели синяки.
Как и у Дарьяна, в его руках был лишь учебный меч. Серая толстая кожаная безрукавка с металлическими наплечниками на фоне узкой девичьей поясницы делала плечи замечательно широкими, узкие штаны оланкового кроя были заправлены в мягкие синие остроносые сапоги.
Дарьяну вспомнилась яростная, умелая атака Краса, которая не сдвинула этого Есения ни на шаг. Мучительно захотелось с этой поляны колдовским образом исчезнуть.
Встали на вытоптанной земле напротив друг друга. Обрадованные яры окружили их широким полукольцом, не забыв оставить обзор княжичу.
Есений шагнул вперёд и вправо, Дарьян тут же, сохраняя расстояние, – влево. Видимо, разбитый нос оказался хорошим поучением, сил того, против кого вышел, кудрявый не знал и, может, потому медлил, шёл дугой, не приближаясь, наблюдал, делал выводы. Дарьян тоже не торопится, лихорадочно вспоминал редкие уроки на ратном дворе дома, советы старых вояк.
Яры заскучали.
– Вы биться собрались или хоровод водить? – выкрикнул кто-то хриплый.
– Точно! В пару друг друга приглашают!
– Раскланиваются, как на пирах у оланков!
– Кто у них за девку-то будет?
– Пекарь, конечно!
– Ага, видать, возня с опарой и правда в бабу превращает!
Яры дружно загоготали.
