Немногие для вечности живут… (сборник) - страница 46

Не раскаркается здесь веселая, кривая

Карличья в ушастых шапках стая, –

И, меня сравненьем не смущая,

Срежь рисунок мой, в дорогу крепкую влюбленный,

Как сухую, но живую лапу клена

Дым уносит, на ходулях убегая…

6 марта 1937

«Я молю, как жалости и милости…»

Я молю, как жалости и милости,

Франция, твоей земли и жимолости,

Правды горлинок твоих и кривды карликовых

Виноградарей в их разгородках марлевых…

В легком декабре твой воздух стриженый

Индевеет – денежный, обиженный…

Но фиалка и в тюрьме – с ума сойти в безбрежности! –

Свищет песенка – насмешница, небрежница,

Где бурлила, королей смывая,

Улица июльская кривая…

А теперь в Париже, в Шартре, в Арле

Государит добрый Чаплин Чарли –

В океанском котелке с растерянною точностью

На шарнирах он куражится с цветочницей…

Там, где с розой на груди в двухбашенной испарине

Паутины каменеет шаль,

Жаль, что карусель воздушно-благодарная

Оборачивается, городом дыша, –

Наклони свою шею, безбожница

С золотыми глазами козы,

И кривыми картавыми ножницами

Купы скаредных роз раздразни.

3 марта 1937

«Я видел озеро, стоявшее отвесно…»

Я видел озеро, стоявшее отвесно.

С разрезанною розой в колесе

Играли рыбы, дом построив пресный.

Лиса и лев боролись в челноке.

Глазели внутрь трех лающих порталов

Недуги – недруги других невскрытых дуг.

Фиалковый пролет газель перебежала,

И башнями скала вздохнула вдруг, –

И, влагой напоен, восстал песчаник честный,

И средь ремесленного города-сверчка

Мальчишка-океан встает из речки пресной

И чашками воды швыряет в облака.

4 марта 1937

Стихи о неизвестном солдате

Этот воздух пусть будет свидетелем –

Дальнобойное сердце его,

И в землянках всеядный и деятельный

Океан без окна – вещество…

До чего эти звезды изветливы –

Всё им нужно глядеть – для чего? –

В осужденье судьи и свидетеля,

В океан без окна – вещество…

Помнит дождь – неприветливый сеятель –

Безымянная манна его,

Как лесистые крестики метили

Океан или клин боевой.

Будут люди холодные, хилые

Убивать, холодать, голодать, –

И в своей знаменитой могиле

Неизвестный положен солдат.

Научи меня, ласточка хилая,

Разучившаяся летать,

Как мне с этой воздушной могилою

Без руля и крыла совладать,

И за Лермонтова Михаила

Я отдам тебе строгий отчет,

Как сутулого учит могила

И воздушная яма влечет.

Шевелящимися виноградинами

Угрожают нам эти миры

И висят городами украденными,

Золотыми обмолвками, ябедами,

Ядовитого холода ягодами

Растяжимых созвездий шатры –

Золотые убийства жиры…

Сквозь эфир десятично-означенный

Свет размолотых в луч скоростей

Начинает число, опрозрачненный

Светлой болью и молью нолей:

И за полем полей – поле новое

Треугольным летит журавлем –

Весть летит светопыльной обновою,

И от битвы давнишней светло.

Весть летит светопыльной обновою:

– Я не Лейпциг, я не Ватерлоо,

Я не Битва народов, я новое,

От меня будет свету светло…

Аравийское месиво, крошево,

Свет размолотых в луч скоростей –

И своими косыми подошвами

Свет стоит на сетчатке моей.

Миллионы убитых задешево

Протоптали тропу в пустоте:

Доброй ночи! Всего им хорошего

От лица земляных крепостей!

Неподкупное небо окопное –

Небо крупных оптовых смертей –

За тобой, от тебя – целокупное,

Я губами несусь в темноте, –

За воронки, за насыпи, осыпи,

По которым он медлил и мглил:

Развороченных – пасмурный, оспенный

И приниженный гений могил.

Хорошо умирает пехота,

И поет хорошо хор ночной

Над улыбкой приплюснутой Швейка,

И над птичьим копьем Дон-Кихота,

И над рыцарской птичьей плюсной.

Назад Вперед

Немногие для вечности живут… (сборник) - страница 46

Похожие книги