Немного мистики перед сном. Сборник рассказов - страница 3

 За домом шум машин почти не слышно, но даже тихий звук Луша уловила. «Кто это к нам пожаловал, не иначе вездеход какой». Шум мотора был густой, звучный, машина, похоже, набирала скорость. Луша выпрямилась, замерла. Представляла, кто бы это мог быть, куда едет. Ждала, когда звук мотора изменится, и она угадает, по какой дороге машина поедет дальше.

 Раздался резкий звук тормозов. Как будто взвизгнули, захлебнулись. Хлопнула дверь машины. Мужской грубый голос чертыхался, разносил проклятья. Арбат начал лаять, но не так, как обычно собака лает на прохожих, предупреждая – «не ходи тут». Он лаял с остервенением, задыхаясь. Луша слышала, как Арбат вырвался за калитку, его лай прерывался рычанием. Мужской голос заорал громче. Арбат снова лаял, мужской голос орал ругательства. Еще раз хлопнула дверь машины. Другой мужской голос что-то кричал. Они перепирались. Арбат надрывался, замолкал и снова лаял взахлеб.

 Луша поспешила к калитке. Когда она поравнялась с домом, но еще не вышла к воротам, раздался выстрел, который разорвал собачий лай пополам. Арбат умолк. Луша остолбенела. Потом побежала со всей мочи к калитке. Она увидела, как два бритоголовых мужика сели в черный внедорожник, и машина рванула с места. Потом только она разглядела на земле два знакомых тельца – раздавленное Маруси и простреленное Арбата.

 На выстрел сбежались люди. Тот внедорожник никогда не видели в этой деревне, ни раньше, ни позже. Видно, случай завел, на грех.

Луша сидела на земле посереди дороги, вся в крови, прижимала к себе мертвые тела.

– Соломинки мои, две соломинки мои…

 Соседи помогли похоронить Марусю и Арбата прямо на участке у Луши. У забора, где любила лежать на солнце Маруся. Луша все время плакала. К ночи все разошлись. Соседка Лариска осталась ночевать с подругой, «на всякий случай», давно хотела в доме у Митьки поночевать.

 Утром, проснувшись в чужом доме, Лариска не сразу вспомнила что к чему. Луши в доме не было. Лариса пошла во двор, поискать ее. Увидела, что та лежит на земле над могилой своих любимцев.

«Неужто померла», подумала, Лариска. Подошла ближе, пригляделась – непонятно. Метнулась за Машкой. Позвала ее, «лучше вместе поднять, раз такое дело». Маша – бегом. Подняла Лушу легко, как сухую ветку, начала трясти, звать. Та открыла глаза, посмотрела на подруг. Молча высвободилась, отряхнулась, пошла в дом. Умылась, переоделась, начала на стол накрывать, завтрак готовить. Все молча.

 Маша с Ларисой стояли у входной двери, наблюдали за Лушей. Было что-то иное в ее движениях. Только лицо – неподвижно. Как будто робот двигался вместо нее. Движения точные, правильные, но непохожие на те быстрые, как бывали раньше.

– Луша, как ты? – Маша хотела приобнять подругу, но та ловко увернулась, продолжала накрывать на стол.

– Садитесь, чай готов, сейчас налью, – Луша говорила приказным тоном. – Зверей вчера не помянули, как следует. Хоть чаю за них выпьем, садитесь.

 Она чай налила, конфеты поставила. Маша с Ларисой послушно сели, переглянулись. Луша головы не поднимала. Когда Маша взяла ее за руку, вроде, «остановись, подруга», та посмотрела в упор. Глаза ее были сухими. Кажется, что морщинки вокруг глаз разгладились. И взгляд стал другой, незнакомый.

 С того дня Луша жила как прежде, только глаза ее не блестели, не улыбались, как и сама Лушка. Говорила она теперь редко, бесцветным голосом. Почту разносила, но разговаривать ни с кем не хотела. Делала все как прежде, вроде та же Лушка, да не та. Подруги развеселить ее пытались, да скоро бросили. На праздниках Луша вовсе как тень сидела. Вся деревня судачила про нее, как она изменилась.