Немного тьмы (на краю света) - страница 10

Поэтому я решил не беспокоить Вику, а сам начал засматриваться в малиновый жар. Из веток потоньше собралось достаточно раскаленной золы, чтобы занялось толстое бревно. Я прибавил поленце из своих запасов за спиной.

С детства люблю сидеть у огня и имею в этом немалый опыт. Сам очаг я, по возможности, обкладываю камнями. Если этого не сделать, в один прекрасный момент (может, именно тогда, когда ты задремлешь) трава, подсушенная жаром, вспыхнет и огонь разлетится дымным кольцом, пожирая тебя, и твой дешевый полиэстеровый спальник, и не менее убогую палатку. Это одна из вещей, которых я стараюсь не допустить. Поэтому, еще раз говорю, всегда обкладываю костер камнями.

Интереснее за огнем наблюдать, конечно, ночью. Для этого желательно подготовить какое-нибудь бревно, на котором удобно сидеть. На голой земле в горах долго не посидишь, даже летом. Чтобы делать меньше движений, я особым образом организовываю пространство вокруг своего места для сидения. Складываю дрова на таком расстоянии, чтобы до них можно было дотянуться без особого напряга. Лучше держать дрова за спиной, подальше от огня, опять-таки чтобы не сжечь себя вместе с горной долиной. Если дрова мокрые, их хорошо выкладывать аккуратными конструкциями вокруг жара. Так они понемногу будут подсыхать.

Типичное занятие – сушить на ночь носки. Особенно когда вечером налазишься по горной долине – вся трава покрыта густой росой, и ноги промокают вместе со штанами аж по колено. По опыту знаю: сушить носки лучше, предварительно сняв их с ног. Разве что кто имеет охоту сделать из ступней жаркое в синтетической упаковке. Такие люди попадаются нечасто, и если уж попадаются, их оригинальные желания на этом не заканчиваются. Часто они оставляют на ночь под открытым небом ботинки. Наверное, эти профессионалы от выживания знакомы с техниками спецслужб по добыванию воды в засушливых местностях, потому что наутро из обуви воду можно пить, как из кувшина.

Эти и похожие на них отдыхающие порой демонстрируют беспричинную любовь к мелким грызунам. Забегая вперед, скажу: на мой взгляд, нечестно играть в поддавки. Зачем оставлять настежь раскрытый рюкзак? Мышки и так прогрызут его, причем там, где нужно. И не только рюкзак, но и спальник, и стенку палатки. И человек, который в припадке сентиментальности предлагал мышке-полевке руку и сердце, а также дружбу и все сухарики, едва лишь увидит дыры в дне рюкзака, будет орать: «Сука! Сука!»

Я добыл из гармоничного пространства за спиной еще поленце (буковое – леса вокруг Шипота буковые), положил поверх уже нагроможденного дерева.

Мы приготовили себе кофе.

– Ты когда сюда приехала?

– Позавчера. Прилезаю, смотрю – а здесь свои люди. Я с тернопольскими в Крыму познакомилась. Я ж без палатки приехала, – и так знала, шо где-то впишусь.

Вписаться – значит втереться к кому-нибудь под крышу. Можно сказать, вступить в сношения с хозяевами палатки (когда-то – в благородном, а в наше время – в каком угодно значении).

– И они тебя вписали?

– Да. Мы с ними на «Рейвахе» классно оторвались прошлым летом. Я их в пещеры водила. Я ж в Крыму родилась, у меня бабка татарка.

– Вот как. А шо, потом с родителями переехала?

– Да, в Мукачев. – Вика задумывается. – А у меня в Стрые пацан жил. Ну и я к нему на квартиру уже вписалась.

– Шо, из дома убежала?

– Та чего убежала. Так, ушла себе. У меня предки были больные.