– Ге-ге-е-е, – узнает. – Так это, блядь, лорд Кабель пришел!
– Герр Пудель, – исправляю его с чувством собственного достоинства. – Или граф Кобель. Как спалось?
– Ни хуя не помню. Помню, пришел Омар… Говорит: «Мудак, блядь. Водяру пьешь?» А я ему: «Пошел на хуй, блядь. Хипаблуд ванючий». А потом говорю: «Ладно. Давай, говорю, давай сюда свою водяру. Давай выпьем. По чуть-чуть»… И пиздец. Канец фильма.
Мукта выпучивает глаза и руками хлопает у меня перед лицом, при этом издает губами короткий неприличный звук. В натуре, конец пленки.
– Органично, – отмечаю. – Есть что-нибудь пожрать?
Мукта переводит взгляд на голое женское тело в анабиозе.
– Натка, мудак есть хочет. Надо накормить.
Тело не отзывается.
– Спит, сука. – И вдруг, сложив руки рупором, кричит почему-то в небо: – ВАЛЬКА! ШО У НАС ЕСТЬ ЖРАТЬ НА ЗАВТРАК?
Тишина.
– ВАЛЬКА!
Из соседней палатки слышен сонный голос:
– Заткни пасть. Пойди и возьми себе сам.
– ВАЛЬКА!
– Заткни рыло, сколько можно рычать?
– КТО ТУТ, БЛЯДЬ, ХОЗЯИН? Уй-и-и!
Мукта сгибается пополам, руками держится за живот, а с его губ невольно срывается этот звук: «Уй-и-и…» Это спящее тело женщины нанесло кулаком тычок прямо под дых, даже не поднимая головы.
– Шо за человек, – бормочет тело, не раскрывая глаз. – С самого утра вопли, маты. Пока в кишку не дашь, не успокоится.
Мукта раком вылезает из палатки и доверительно говорит:
– Каратистка, блядь. Третий дан.
Распрямляет спину. По-дружески хлопает меня по плечу.
– Не ссы, Шницель. Пока я с тобой, она тебя и пальчиком не тронет. О! А вон и мадам Ку-ку. – Мукта тычет в Вику. Та сидит возле другой палатки и шепчется с каким-то пареньком лет семнадцати. – Твоя тёла?
– Нет. А чего «мадам Ку-ку»?
– У нее в голове кукушка живет. Все вроде хорошо-хорошо, а раз в час должна прокуковать. Врубаешься?
Мукта находит сигареты и сразу же закуривает.
– Будем, блядь, мужской завтрак готовить. Даян, ты еще спишь?
Из третьей по счету палатки показывается растрепанная девичья голова.
– А ну цыц. Не буди мне короля. А то будет еще больше шума, чем от тебя.
Мукта пахнет дымом. Рот его перекашивает лыба.
– Король дрыхнет, бляди дрыхнут, а я тут должен, как вассал, вкалывать? Я КОГО, МАТЬ ВАШУ, СПРАШИВАЮ? Я ТУТ ДОЛЖЕН ВКАЛЫВАТЬ?
Из третьей палатки слышится тот же голос:
– Ну ты, Мукта, доигрался. Король уже проснулся. Сейчас он тебе даст.
– Но-но, шо я – короля не знаю?
Из палатки вылезает совсем голый молодой мужчина с примечательно длинным и тонким пенисом. На мелком смуглом личике – элегантная щетина. Темные волосы заплетены в тонкую косичку.
– Доброе утро, – тихим голосом здоровается юноша и подает мне руку. Я не знаю, жать ее или поцеловать. – Мы Король Галичины Даян Первый.
– Герр Хельг фон Пудель. Герман, – жму его ладонь.
– Пудель, – говорит король. – Очень мило. А откуда вы будете?
– Из Жовквы, – не моргнув глазом, соврал я.
– О, Жовква – это наши земли. Там живет один наш рыцарь, брат Василий. Он сейчас в Креховском монастыре. Вы не знакомы, случайно?
– Такой с бородкой? – тычу пальцем в небо.
– Именно он.
Король улыбается, подносит ладони к межбровью и произносит:
– Ом-м-м.
Мукта хлопочет возле огня, кляня мир, газеты и спички, называя их при этом пережившими неестественный половой акт.
Спутница короля, незаметно вылезшая из палатки, набрасывает монарху на плечи банный халат с полосатым узбекским узором.
– Оденься, – говорит она. – Стоишь, как мудак, яйцами светишь.
