«Меченый» помолчал.
– В каком полку служили, Алексей Валентинович?
– В 137-м. Взвод связи первого батальона. А комбатом у нас был капитан Слюсарь, Альберт Евдокимович. Недолго, правда – стал майором и на повышение ушел, начальником штаба в соседний 104-й полк. В Афгане первым из комдивов Героя получил, потом Рязанское училище возглавил…
– У генерала-майора Слюсаря, Альберта Евдокимовича, командира 103-й Витебской воздушно-десантной дивизии, я летом 83-го проходил в Афганистане, скажем так, почти четырехмесячную стажировку после первого курса нашей Высшей школы. Сам напросился, да и родственнички словечко замолвили. А начинал я службу рядовым десантником тоже во Пскове, но в соседнем со 137-м 134-м полку…
Сказать что-либо попутчик не успел – к машине со стороны омоновского БТРа подошел Уфимцев.
«Меченый» приоткрыл свою дверцу.
– Колонна Датского Совета по беженцам проходит алхан-юртовский пост, товарищ подполковник, – доложил прапорщик. – Минут через десять-пятнадцать могут быть здесь. Если, конечно, они идут в эту сторону.
«Меченый» кивнул, обернулся к Шавинскому – но тот его опередил, спросил все так же спокойно:
– Я могу идти?
– Да, конечно, – сказал «Меченый», садясь нормально – светиться перед чеченскими коллегами, что его подвозят военные, у попутчика, понятное дело, не было никого резону, а вот ему самому… Ему самому было жаль, что их беседа на самые разные темы была не такой уж и продолжительной, а вероятность другой случайной встречи была минимальной.
«Седой» несуетливо выбрался из машины, без усердия закрыл свою дверцу, сделал шаг вперед, остановился – и вместо вероятных слов благодарности спросил неожидаемое:
– Тяжко без друзей, подполковник?
«Меченый» неспешно поднял голову – объект оперативной разработки коллег никоим образом не издевался над ним – и ответил так же спокойно, глядя глаза в глаза:
– Я привык.
Шавинский без тени улыбки несколько раз слегка кивнул седой головой, повернулся, неторопливо перешел на противоположную сторону трассы, закурил и стал неотрывно смотреть влево, откуда должна была появиться колонна.
Уфимцев, положив автомат между сиденьями, уселся на свое место, завел двигатель и только затем взглянул с немым вопросом.
– Если он и наш «под прикрытием», Слава, – сказал «Меченый», – то очень глубокой конспирации и весьма хорошей подготовки. Хотя вряд ли, иначе чеченцы давно бы его просчитали и быстренько поступили бы с ним соответственно.
– Хотите сказать, товарищ подполковник, что они наладили собственную неплохую контрразведку?
«Меченый» усмехнулся.
– На привычной для них территории они прежде всего умелые разведчики. А что касается контрразведки… Она у них, можно сказать, всегда была – и дело даже не в том, что немало достойных представителей этого народа были очень хорошими бойцами и командирами как в Великую Отечественную, так и в Афганистане. Просто у чеченцев, как и у бывалых зеков – не обиду и тем, и другим будет сказано – чутье звериное на твой даже хорошо скрываемый страх и на то, являешь ли ты собой, чужак, какую-либо опасность для них.
– Ну да, – задумчиво сказал прапорщик. – Если ты злобную собаку боишься и в руках у тебя ничего нет, чем от нее отбиться, то она тебя очень даже может цапнуть. А уж облает от души и с большим для себя удовольствием.
– Похоже, – сказал «Меченый», – но грубо и совсем не точно. У малых народов и профессиональных групп риска это чутье с древнейших времен в крови – иначе быстренько бы сгинули в этом самом лучшем из миров.
