Ненасыть - страница 30

Миг – и Зет вновь доволен и весел.

- Хорошо. Будьте добры, подготовьте улья, - спокойно кивает он и, зачем-то взглянув на солнце, добавляет: - Предположим, к завтрашнему утру. Не забудьте о благодарности, Сергей Алексеевич.

- К-конечно!

Серый кивает, пытаясь унять дрожь.

А Зет растворяется между деревьями так быстро, что его не успевают заметить ни Олеся, ни Тимур.

6. Глава 6.

Прошлое вновь отделила черта,
Предполагая пути без возврата:
Все изменения хрупки сперва,
Люди железные диво предвзяты!

- Говоришь, просто попросил? – Михась чешет ужаленную руку и недоверчиво щурится на Серого.

Серый отводит взгляд и кривит рот в нервной усмешке. Он, наивный семнадцатилетний мальчик, думал, что Зет всё обставит по-человечески: придёт вместе со своим братом, принесет рой в какой-нибудь таре, поздоровается, попьет чаю… Он даже сказал Михасю. Они три часа после ужина готовили улья, но ни Юфим, ни Зет не пришли. Разочарованный Михась лег спать, а утром их всех разбудил его вопль. Вопль ужаленного во все места человека, который обрёл своё счастье.

И теперь они стоят у окна и смотрят, как из хозяйской рощи летит рой и заселяется на соседский участок, на пасеку. Михась трясёт опухшей рукой. Верочка поглаживает живот. Мама с Прапором хмуро переглядываются. Олеся испуганно жмется в угол – насекомые ей не нравятся. Серый смущенно ковыряет пальцем подоконник. Один Тимур в восторге.

- Так... Гипноз – это понятно, - говорит Прапор. – Попросил у хозяев пчел – это тоже понятно. Пчелы были в хозяйской роще – это тоже укладывается в рамки… Но как, черт возьми, эти двое послали пчел сюда?!

- Подкрались ночью и обрызгали улья каким-нибудь особо пахучим сиропом? – предполагает Верочка. – Ведь уже не проверить.

Мама согласно кивает. Открывать и проверять ящики в разгар заселения пчел никто из них не собирается.

- Но зачем мистификация? – удивляется Прапор.

Тимур звонко смеется:

- А просто так, чисто поржать! - и хитро косится на Серого.

Серый рассматривает подоконник и молчит, не мешая придумывать объяснения, потому что – а что говорить? Он сам ничего не знает. Догадки к делу не пришьёшь. И так вчера никто не поверил в историю про воронью стаю. Олеся вообще обиделась непонятно на что. Куда уж им рассказывать про исполнение в прямом смысле любых просьб?

- Ну, как бы там ни было, а теперь у нас есть пчёлы! И теперь они будут давать мёд! – Михась радостно потирает руки. – Олесечка, милая, не переживай, улья будут стоять далеко, в соседнем огороде. Как только пчелы уснут, мы их перетащим.

- Какая разница? – капризно морщится Олеся. – Они всё равно будут кусаться, а у меня аллергия!

- Не будут, - отмахивается Михась. – Они не полетят сюда, тут же нечего есть! Они на луг полетят и в рощу, к цветам, за нектаром. Главное, сегодня их не раздражать и к ульям не подходить. Пусть привыкнут к жилью.

Олеся надувается, достает из шкафчика аптечку и мрачно рассовывает по карманам антигистаминные средства. Серый чувствует укол совести. Он понятия не имел, что у неё аллергия на пчелиные укусы. Но просьбу назад не переиграть – пчёлы уже прилетели, и остальные чуть не прыгают от радости. Серый украдкой любуется Верочкой и вздыхает. Чужая проблема вылетает из головы от одного взгляда на её сияющее лицо. Улыбка Верочки определенно ценнее какой-то там Олеси. Пусть за неё у Тимура голова болит. В конце концов, Олеся ему нравится, а не Серому.