Ненасыть - страница 31

В тот день они только выпускают кур в загон да провожают Глашу к пруду на выпас, попутно накосив еще травы. Впрочем, в доме тоже скучать не приходится – дел целое море. Например, нужно подшить найденную одежду. Машинок нет, приходится делать это вручную. Не присоединяется только Прапор — он находит столярные инструменты, обустраивает себе мастерскую и на пробу выстругивает подставку для книг. Тимур первым откладывает шитье, торжественно выносит в гостиную виолончель и ставит на пахнущий стружкой подарок тетрадку с нотами.

- Все три года с собой носил! – хвастается он, делая вид, что обращается к Серому, но его взгляд предательски косит на сидящую в углу Олесю. Тимур оглаживает страницы и добавляет пафосным тоном: – Ведь это наше великое наследие. Мы обязаны его сохранить и передать знание следующим поколениям. Классика облагораживает душу!

Серый кивает, изо всех сил стараясь сохранить серьезный вид. Мама и Верочка переглядываются с хитрыми улыбками, но молчат и кивают.

Музыка играет долго. Несколько раз Тимур сбивается, начинает заново, но всё равно у него получается очень красиво. Верочка мечтательно улыбается, и она такая красивая и домашняя с шитьем в руках, что у Серого не получается не смотреть на неё. Но Верочке не до семнадцатилетнего мальчишки – она улыбается мужу, и от их переглядываний Серому становится грустно.

- Всё, концерт окончен! – командует Михась в какой-то момент. – Цветы закрылись, пчелы уснули. Можно переносить улья!

Смычок с недовольным взвизгом соскальзывает со струн.

- Чур, без меня! – быстро говорит Тимур и тычет пальцем в сторону Серого. – Пусть он идет!

Михась хмурится.

- Вообще-то, я всех мужиков зову. И тебя тоже. Или ты хочешь, чтобы Олесю закусали? У неё аллергия, ты помнишь?

- Я занят! У меня Чайковский, - безапелляционно заявляет Тимур и, надменно вздернув нос, вновь отворачивается к нотам.

- Да, он занят! – вскидывается Олеся, на секунду отрываясь от своих брюк.

- Пусть остается! - поддакивает мама.

Михася их единодушие не устраивает. Причем до такой степени, что лицо краснеет от гнева, а изо рта выливается поток отборной брани. Почему вдруг безобидное нежелание вызывает такую бурную реакцию, Серый не понимает, но то, что Михась готов расколотить что-нибудь, видно невооруженным взглядом. А Тимур не собирается уступать и смотрит со своей фирменной наглой ухмылкой, чем подливает масла в огонь.

- Пусть играет, правда, - быстро говорит Серый. – Под музыку интереснее же таскать. И дамам нравится.

- Нравится, нравится. Пусть останется, - кивает Верочка и, сложив губки бантиком, жалобно смотрит на мужа. Тот захлопывает рот и тяжело дышит. Видимо, отказать беременной жене ему не позволяет совесть. Но сдерживать ярость Михасю нелегко — его руки сжимаются в кулаки, а глаза белеют.

Серому даже хочется отступить на пару шагов. Михась выглядит так, словно мечтает разорвать Тимура.

- Миша, отставить! - вмешивается Прапор и чуть ли не выталкивает его в коридор. - Давай, успокаивайся. Пусть Тимка играет. Что, мы без него не справимся? Мы не безрукие инвалиды и не старики! А Верочка порадуется, ей полезно классику слушать. Говорят, от классики рождаются умные дети. Ты же не откажешь жене, в самом деле?

- Нет, - бормочет Михась и глубоко дышит, беря себя в руки. - Верочке — ни в чем не откажу.

- Вот и хорошо, - удовлетворенно заключает Прапор и машет Серому рукой. - А ты быстро за нами!