— Спасибо, — сдерживая эмоции, сухо ответила я. — Я приеду сегодня около восьми.
Он отключился, ничего не ответив. Только сейчас я поняла, что, оказывается, у меня не было номера Бориса, а вот он мой нашел запросто.
Снежана смотрела на меня вопросительно, и я тут же передала ей слова Бориса.
— Значит, он и правда все уладил, — ахнула она, не скрывая облегчения.
— Уладил.
— Наверное, он тебя все еще любит, раз влез в это, — сказала Снежана.
— Нет, — возразила я. — Он просто хочет получить меня в вечное пользование.
— Давай сбежим вместе! — предложила Снежана. — Вряд ли Державин будет искать тебя.
— Нет. Я так не могу, — мотнула я головой. — Я обещала.
Выпив кофе, я собиралась отправиться наверх и сложить свои вещи в чемоданы. Снежана вызвалась помочь. Мы планировали покинуть этот дом вместе: она поедет за новой жизнью в новый город, а я… к Борису.
Очередной звонок мобильника нарушил наши планы.
— Гелечка, — противным приторно-сладким голосом протянул Карапетян, — за вас с сестрой заплатили, и теперь вы мне ничего не должны. Но я не привык выпускать из рук то, что в них плывет, — засмеялся он. — Советую вам с сестрой не попадаться мне на глаза, чтобы не дразнить… Борис Державин не будет оберегать вас до конца своих дней. — Он повесил трубку.
Я замерла, чувствуя, как от страха бешено стучит сердце.
— Кто это был? — спросила Снежана.
— Никто, — ответила я уклончиво, не собираясь пугать сестру. — Давай будем загружать твои чемоданы и переодеваться.
— Но я же поеду только вечером…
— Нет, ты поедешь сейчас, — и увидев, что Снежана собралась возразить, добавила: — И не спорь. Так будет легче нам обеим.
Снежана уехала, а я осталась одна в огромном пустом доме, где теперь, когда здесь никого не было, шаги разносились гулким эхом, будто я в музее. Это и был музей. Музей нашего с сестрой детства, музей воспоминаний, музей закончившегося этапа жизни.
Сначала, много лет назад, из этого дома ушла мать, бросив нас с сестрой и отцом. Две недели назад — отец. Теперь упорхнула и Снежана.
Отчасти я была рада, что сегодня вечером уеду отсюда. Оставаться не было сил. С другой стороны, я боялась того, что ждало меня в будущем.
Сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, я прошлась по комнатам первого этажа и заперла все двери. Домработниц и служащих мы распустили сразу после того, как к нам нагрянул Карапетян со своими бандитами. В тот вечер они, не церемонясь, схватили нас со Снежаной и со смехом и противными ухмылками начали лапать, пытаясь сорвать одежду. Их босс, однако, быстро приказал этим шавкам остановиться и, развалившись в кресле отцовского кабинета, будто теперь он был здесь хозяином, объяснил весь расклад: либо мы где-то находим деньги и возвращаем ему долг отца, либо он сначала сделает шлюхой для утех своих парней Снежану, а потом, через месяц, если у меня все ещё не будет денег, то и меня. Он даже обещал найти мою мать, чтобы она разделила с «любимыми дочками удовольствие».
Этот человек был омерзителен, и я не могла понять, как отца угораздило вписаться в должники к Карапетяну. Да уж лучше лишиться не только фирмы, но и вообще всего, чем связываться с бандитами. Отец, видимо, думал, что сможет выкрутиться. Или он знал, что грозит нам с сестрой, и потому решил покончить с собой? Чтобы не видеть этого?
Я передернула плечами, отмахиваясь от этой мысли. Он не мог знать, не мог так нас подставить. Я очень хотела верить, что в своей предсмертной записке отец написал правду: он убил себя, чтобы спасти нас.
