Ненавистная. Я всегда тебя любил - страница 19

— Борис, — нарушила я тишину. — Я хотела сказать, что тебе не стоит чувствовать себя виноватым за вчерашнее. Все случилось так, как должно было случиться. — Я буквально давила из себя каждое слово, стараясь говорить совершенно бесстрастным тоном. — И если эти пончики — способ сгладить ситуацию, то не стоило.

— Эти пончики, Геля, способ съесть то, что я хочу съесть, только и всего. — Он изогнул уголки губ в легкой усмешке.

Я слегка прикусила нижнюю губу и увидела, как взгляд Бориса тут же метнулся от моих глаз к губам. Я вдруг испугалась, что он захочет продолжения. А я его не хотела, потому что, как ни крути, а мне было больно, и я боялась новой боли. Наверное, страх так явственно отпечатался на моем лице, что Борис очень мягко сказал:

— Да не бойся ты меня, не собираюсь я на тебя набрасывать при любом удобном случае. И вообще...

Я посмотрела на него вопросительно, и он продолжил:

— Ты не обязана раздвигать ноги каждый раз, когда я этого хочу. Мне нужна любовница, а не покорная рабыня.

— Неужели? — выпалила я прежде, чем успела подумать.

— Что бы ты там ни думала обо мне, я уж точно не хуже тебя, Геля. — Он встал и добавил: — Я буду в кабинете, а в обед у меня встреча в городе. Захочешь есть, сама себе приготовишь.

И ушёл. Он был зол на меня. А мне было все равно. Пусть думает, что мне все равно. Никаких чувств. Все, как он и хотел.

После странного завтрака в виде пончиков и завуалированной ссоры я ушла в свою комнату и занялась тем, что умела лучше всего — ничегонеделанием. Отец воспитал нас со Снежаной в красивом, беспечном, полном роскоши и лишенном проблем мире. Только этот дворец, в котором мы жили так долго, оказался мыльным пузырем, лопнувшим сразу после смерти отца. Хоть последние месяцы я и подозревала, что творится что-то неладное, но весь масштаб катастрофы поняла, когда начала разбирать его бумаги. Наверное, я бы и не села за них, если бы не вломившийся в дом Карапетян со своими цепными псами. Тогда я в ужасе пыталась сообразить, откуда взять такие огромные деньги и почему отец, задолжав так много, не выплатил долг. Ведь, по его словам, проблемы его фирмы, учиненные Борисом, уже давно отошли в прошлое, а новая компания процветала и приносила прибыль. Но то было на словах — на деле же все оказалось катастрофическим. Я не знала, всегда ли мой отец так плохо вел дела или же в какой-то момент он просто решил пустить все на самотек, но очевидным стало одно: ни прибыль его торговой фирмы, даже если бы она была значимой, ни продажа дома и всего оставшегося недвижимого имущества в целом не позволили бы покрыть долги Карапетяну. Вот так из прекрасной принцессы я превратилась в Золушку, которой пришлось расхлебывать заваренную отцом кашу.

Интересно, как сильно долги моей семьи ударили по карману Бориса и почему он все-таки помог? Просто чтобы спать со мной? Или ему нестерпимо хотелось увидеть меня в самом униженном положении, которое только можно было придумать? Правда, только что он заявил, что я не рабыня…

Может, стоит поговорить и выяснить, как теперь будет строиться моя жизнь? Мне придется сидеть в этом доме или я свободна делать что хочу? И что с деньгами? Того, что осталось на моей карте едва ли хватит на месяц. Может, мне теперь придется выпрашивать у Бориса на карманные расходы? Может, ему это и надо было — посмотреть, как я превращаюсь в продажную женщину самого худшего разлива? Черт, да я даже не могла пойти работать, потому что со специальностью искусствоведа, которую я получила, мне прямая дорога в какие-нибудь помощники третьего помощника смотрителя музея. Совсем неплохо и очень интересно, если у тебя богатый папочка или муж, которые тебя полностью обеспечивают. Отец всегда считал, что нам с сестрой не придется работать. Зачем, если у нас есть все? Да и я сама никогда не была практичной. Мне нравилось искусство, и я посвятила именно ему годы учебы. Мне нравились танцы, и с восьми лет я посещала лучшие танцевальные студии столицы. Конечно, речи о том, чтобы присоединиться к какому-то профессиональному коллективу, быть не могло. Отец бы ни за что не позволил. А мне и не нужно было.