У меня нет слов, а Костас как ни в чём не бывало продолжает:
— Я изучил материалы дела, показания свидетелей, перечень нанесённого ущерба, увидел суммы, а это…
Методично, почти скучающе перечисляет всё, что натворил мой муж, по ходу озвучивая денежный эквивалент, к итогу приписывая до кучи общий долг по казино, который мы с Ромой проиграли вместе.
Сумма выходит такая, что у меня аж челюсть отвисает, и на миг глохну:
— Ты издеваешься? — ни то всхрапываю негодующе, ни то давлюсь возмущением.
— …И это ещё без компенсации морального ущерба, — лениво добавляет Костас.
— Ты нарочно меня решил добить такими цифрами? — смаргиваю, не найдя, что сказать более внятного.
Дмитриадис продолжает излучать полное спокойствие, словно ему и впрямь плевать на происходящее и моё незавидное положение.
— Просто признайся, — не выдерживаю звенящей тишины, — ты мстишь за то, что я когда-то тебя отвергла, — вновь перехожу в наступление. — Нашёл повод, ощутил власть в руках и теперь пытаешься отыграться за прошлое! — колюче бросаю обвинение.
— Никита, — обманчиво ровно начинает Костас, чуть подавшись вперёд и водрузив руки на стол, — я не мешаю прошлое и настоящее, личное и бизнес. Мы были знакомы очень давно, и то время я так же давно вычеркнул из своей жизни. Мы когда-то дружили, и это единственное, почему мы сейчас говорим. Если бы не этот факт, поверь, за такую сумму я бы и друга закопал. А тебя... можно сказать, жалею.
— Шутишь? — шиплю я, выпучив глаза. — Я в плену и меня шантажируют!
— Ты цела и невредима, — всё на той же спокойно ноте чеканит Костас. — И не в плену — ты задержана. Тебя не шантажируют, но тебе придётся вернуть долг! Тебе или твоему мужу — мне плевать, так что не набивай себе цену, не тащи одеяла в свою сторону. Меня не волнует кто и что: меня волнуют МОИ деньги! И раз нет твоего благоверного, долг отработаешь ты!
Смотрю на Дмитриадиса и не верю, что это говорит он.
Костас не такой... Его никогда не волновали деньги.
Может быть потому, что он никогда в них не нуждался, но он их ненавидел! Люто! И всегда повторял, что не станет таким, как его родители.
Видимо, со временем взгляды на жизнь кардинально меняются.
Видимо, кровь берёт своё.
Видимо, материальное всё же затмевает человеческое…
Странно, ведь это когда-то была моя позиция, мои слова, мои мысли… И как раз-таки Костас меня переубеждал, что материальное — самое последнее, за что люди должны умирать.
Чуть было не озвучиваю мысль, но помещение наполняет мелодия, как понимаю, мобильного Дмитриадиса. Костас неспешно выуживает мобильный из кармана брюк. Бегло глянув на экран, принимает вызов… на незнакомом языке.
Беседа длится недолго, а лицо Дмитриадиса почти не меняет выражения, взгляд остаётся таким же безразличным, даже интонация остаётся безэмоциональной. И это бесит.
Он сильно изменился за время, что мы не виделись, а это без малого двенадцать лет! И хладнокровный босс круизного лайнера мне категорично не нравится! Я, умеющая найти с любым язык, просто не знаю, как с ним вести диалог! Смешно, право!!! Костас — мой давнишний приятель! Когда-то мы были готовы драться друг за друга и воевать со всем миром…
— Что ж... для тебя есть хорошая новость, — всё так же спокойно возвращается к нашей беседе Костас, только завершает телефонный разговор.
— Ты меня отпускаешь? — выдавливаю улыбку, продолжая надеяться на чудо.
