Кантернец посмотрел на Эррола внимательнее. До этого момента он поддерживал разговор скорее от скуки, но теперь заинтересовался по-настоящему. Что-то подсказывало ему: сейчас дуокванец скажет то, что Гвин уже слышал от одной крайне необычной особы. Точнее самой уникальной особы, которую Гвин когда-либо встречал.
– Уже много лет в Нирионе встречаются существа и явления, которые ему не принадлежат, – Эррол понизил голос, и теперь его было едва слышно из-за трактирного гомона. – Их появление необъяснимо и ничем не обосновано. По крайней мере, с точки зрения законов нашего мира. По всем правилам их просто не должно быть. Ты представляешь, какой это удар по равновесию в мире?
– Как удар по яйцам? – предположил Гвин.
Эррол в лице не изменился, а вот Лим уставился на кантернца обалдело. Видимо, слово «яйца» он знал.
– Шутки – это хорошо, – кивнул старший из чародеев. – Смеяться над проблемой – значит приуменьшать её значимость. Правда, решать её от этого не проще, а то бы я тоже посмеялся.
– И каковы, по-твоему, последствия у этих… явлений?
– Учитывая, что их с каждым годом всё больше, – Эррол неопределённо повёл плечами, – катастрофические.
– А конкретнее?
– Я не возьмусь предсказывать, Гвин, – Просвящённый покачал головой. – За последние двадцать лет мы стали посещать Куивиен в несколько раз чаще, потому что именно здесь диссонансов больше всего. Да, всё, что не принадлежит Нириону, мы называем диссонансами. А знаешь почему? Потому что диссонансы разрушают внутреннюю гармонию мира, заставляют его выворачиваться наизнанку. Они словно яд, от которого тело гниёт заживо и начинает отторгать собственные ткани. Ты скажешь: что-то незаметно. И на первый взгляд ты прав, жизнь продолжается, всё идёт своим чередом… Вот только на свете уже есть места, где Эфир отторгнут материей. Они как бы принадлежат миру, но уже не вполне, понимаешь?
– Да уж понимаю, – уронил Гвин.
– Ты как никто должен такое понимать, раз даже твоя голова не вполне тебе принадлежит. Только ты смог найти равновесие сам, а миру нужно помочь.
– Кажется, я понял, к чему идёт этот разговор, – Гвин опрокинул в себя остатки эля. – Не просто так вы решили ко мне подойти аж за две улицы. Говори, чего хочешь.
– Я просто надеялся тебя заинтересовать, – развёл руками дуокванец. – Просить о чём-то не в моих правилах. Я могу лишь предложить тебе присмотреться к происходящему в мире, чтобы ты мог сделать собственные выводы.
– И всё? – не поверил Гвин.
– Отсюда мы отправимся на юг, – Эррол отвёл взгляд. – У слияния Виеры и Тьяны магистр Магнос нащупал сильнейший диссонанс, который появился недавно. Здесь мы убили двух химер, которых чистильщики называют сильными… Боюсь, совладать с тем, что появилось на юге, будет в разы сложнее. Присоединяйся к нам, если хочешь. Может, и для себя что-то полезное найдёшь.
– Ну, не знаю, – поморщился Гвин. – У меня вроде как другие планы. Я тут на отдыхе, если честно. Вот отдохну – тогда и посмотрим.
Эррол покивал, допил молоко и встал. Лим тоже поднялся – будто только этого и ждал.
– Тогда не будем мешать, – сказал старший чародей, положив на стол потёртую монетку – плату за молоко. – Подумай над моими словами. Нам помощь лишняя не будет. Доброго отдыха.
С этими словами дуокванцы той же плавной походкой направились к выходу. Гвин в задумчивости отстучал по пустому кувшину рваный ритм.
Это уже точно не просто так. Слишком уж знакомо звучит рассказ дуокванца. Значит, они зачастили в Куивиен из-за наплыва новых явлений, которых «не должно быть»? Диссонансы – это ведь те же искажения, а «места, где Эфир отторгнут материей» – это в точности «полыньи», о которых говорила Ари. Её это не на шутку беспокоило. Это беспокоит дуокванцев. Наверняка и остальных чародеев тоже беспокоит. И чистильщиков тоже. Может, за компанию со всеми тоже начать беспокоиться?
