– Смутно, – нехотя признался Гвин.
– И всё же ты достиг многого. У нас в школе ты хорошо известен благодаря нашей прошлой встрече. Магистр Магнос разглядел тогда в тебе уникальный вид гармонии. Он сказал нам: сам того не понимая, Гвин нашёл баланс между несочетаемыми сущностями и живёт в мире со своей тёмной половиной. Человек и дикий зверь. Разум и безумие. Одно его существование служит доказательством того, что внутреннее равновесие способно облагородить кого угодно.
– Ну дела! – удивился Гвин и снова отхлебнул из кружки. Она уже готовилась показать дно. – Вот так живёшь, живёшь, и не знаешь, что ты, оказывается, доказательство.
– Я не шучу! – поспешил заверить Эррол. – Магистр Магнос давно достиг Внутренней Гармонии, и если он так сказал о тебе, то так и есть. Но мы уходим от темы. Следующее, что ты должен знать – наш мир далёк от идеального равновесия. Мы, просветлённые, странствуем именно потому, что пытаемся это исправить.
– Так это ваша великая миссия? – Гвин скептически вскинул брови. – Спасти мир?
– Не спасти, – ещё одна мягкая улыбка. – Уравновесить.
– А звучит как будто это и есть спасение.
Эррол кивнул, глядя в глаза Гвина с таким тёплым умилением, что тому на секунду стало стыдно за свои слова.
– Ты говоришь так, потому что у тебя нет Понимания. Спасение подразумевает угрозу гибели, но смерть – тоже часть баланса. Больше того, это его механизм. Голод, чума, война – это такие же противовесы, как сытость, довольство и счастье. Взять хоть дикую природу: она сама по себе стремится к гармонии, хоть и извилистыми путями. Подумай – в природе совершенно нормально, что сильный пожирает слабого, а хитрый – глупого. Когда менее приспособленный вид исчезает, уступая место более приспособленному, это тоже виток по направлению к равновесию. Так что мы точно не спасаем мир в привычном понимании слова. Мы не искореняем зло, но считаем, что его должно быть ровно столько же, сколько добра, иначе ничто не имеет смысла.
Осознав смысл сказанного, Гвин едва не поперхнулся элем.
– То есть если однажды на свете всё станет слишком хорошо, вы для противовеса развяжете войну?
– Мы не станем вмешиваться в дела людей, но суть ты ухватил верно, – нисколько не смутившись, ответил Эррол. – И пусть сейчас тебе это кажется диким, в конечном итоге ты согласишься с нашим подходом. Потому что у дисбаланса есть свои последствия, и они хуже, чем война, поверь. Чем масштабнее дисбаланс, тем сильнее он скажется. Если искоренить зло и оставить только добро, мир неизбежно рухнет. Как я уже говорил, равновесие крайностей превыше самих крайностей. Это так же верно, как то, что следом за днём должна наступать ночь. Не может быть всё время день…
– Ладно, я понял, – махнул рукой кантернец. – Всё это очевидно и вместе с тем слишком абстрактно, чтобы можно было примерить на реальность.
– А я сейчас скажу то, что поможет тебе связать всё воедино, – с готовностью продолжил Эррол. – Мы очень тонко чувствуем, пожиратель пожирателей. И ты, и я. Тебя я ощутил за две улицы отсюда, да и ты, наверное, так умеешь. Но твоё чутьё направлено на сущности, а моё – на взаимодействие сущностей. И я чувствую любой энергетический дисбаланс. Они бывают разные: возвраты, например, почти все ведут к дисгармонии, но они всё-таки для нашего мира естественны и худо-бедно уравновешиваются. Однако есть и такие вещи, которых вообще в Нирионе быть не должно. Ни в каком виде.
