– Так, ерунда, – сказала я, натянуто улыбнувшись.
– Тогда поплыли внутрь!
Шона скользнула вдоль борта, не обращая внимания на находящихся рядом рыбок. Моей руки коснулась скользкая лента покачивающейся водоросли, и я вздрогнула.
– Нашла! – Шона радостно забила хвостом.
Я подплыла поближе и остановилась у разбитого иллюминатора. Шона мельком взглянула на меня, на ее лице сияли золотые блики.
– У меня еще ни разу не было такого захватывающего приключения, – тихо проговорила она и исчезла в отверстии.
Я постаралась подавить страх. Чего мне бояться? Плотно прижала руки к телу и, легонько шевеля кончиком хвоста, последовала за Шоной.
***
Мы очутились в узком коридоре. Покачивающиеся куски обивки свисали с потолка, точно пропитанные водой сталагмиты. Плавно идущий под уклон пол совершенно прогнил, он был черным, покоробившимся, в нем не хватало половиц. Стены поросли водорослями.
– Вперед, Эмили!
Длинная тонкая рыбка меланхолично обследовала стены и потолок. По левую руку тянулся длинный ряд иллюминаторов, по правую – облупившиеся от воды двери в каюты. Мы попробовали открыть одну.
– Все заперты, – огорчилась Шона, пробуя одну ручку за другой и наваливаясь на очередную дверь.
Потом она метнулась в конец коридора и скрылась за углом. Я поплыла за ней. Там обнаружилась большая белая дверь с заманчиво блестящей круглой медной ручкой. Около нее, будто охранник, зависла крупная толстая рыбина с выпуклыми глазами. Шона, тряхнув головой так, что волосы разметались за спиной, потянулась к ручке. Рыба прыснула в сторону, и дверь медленно отворилась.
– Тысяча морских чертей! – выдохнула Шона.
– Ух ты! – эхом откликнулась я, заглядывая в дверной проем.
Пузырьки так и затанцевали у моего рта.
Это была самая роскошная комната, которую я когда-либо видела! И самая большая! Размером примерно с теннисный корт. У одной стены колыхался ковер из коричневых водорослей, а у противоположной пол оставался твердым и белым.
– Жемчуг! – закричала Шона, скользнув над гладкой поверхностью.
Я проплыла в угол, обогнула кругом одну из золотых сияющих колонн, разбрасывающих по всей комнате зайчики, меж которыми танцевали яркие синие и желтые рыбки.
Под огромными иллюминаторами стояли диванчики с бархатными сиденьями и деревянными спинками, а перед диванчиками – широкие металлические столы. Я взяла с одного золотой кубок. Он был тяжелый, с широким основанием и глубокой чашей, словно ждал, что его вот-вот наполнит невидимый кравчий.
Под самым потолком мельтешили рыбки. Желтый потолок!
– Шона, как ты думаешь, из чего сделан потолок?
– Вроде бы из янтаря, – ответила Шона, взмыв к потолку.
С силой ударив хвостом, я устремилась на выход. «Янтарные своды, жемчужный пол». Нет! Не может быть! Невероятно!
Однако и дальше отмахиваться от правды было нельзя. Это был тот самый корабль из маминого сна.
– Шона, надо отсюда выбираться! – Я выдернула трясущуюся ладонь из ее пальцев.
– Разве тебе не хочется…
– Нет, нам надо немедленно уходить!
– Да что случилось?
– Не знаю. Но что-то здесь не то. Прошу тебя, Шона! Она пристально посмотрела мне в лицо. В ее глазах что-то мелькнуло: то ли страх, то ли понимание.
– Хорошо, – сказала она.
Мы молча миновали узкий коридор. Я неслась впереди, Шона – за мной. Я так спешила, что проскочила мимо разбитого иллюминатора, доплыв почти до противоположного конца корабля! Развернулась, собираясь плыть назад, но Шона дернула меня за руку.
