Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 2 - страница 28

Утром, запечатав письмо в конверт и надписав на нём «Кате Пашкевич», он передал его матери. Затем получил в конторе необходимые предметы, в том числе и две пары лыж, погрузил всё это на сани Мамонтова, заехавшего за ним в контору. После этого они подъехали к дому, взяли приготовленные Анной Николаевной хлеб, масло, пельмени, мыло и соль, и так как Мамонтов торопился засветло доехать до Стеклянухи, отправились в путь. Борис не дождался возвращения из школы матери. Взял он с собой, с разрешения отца, охотничье ружьё с парой десятков патронов к нему, заряженных крупной дробью. Около их домика на полях деревни Стеклянухи по утрам бродило много фазанов. Борис надеялся их пострелять.

Дорога от Шкотова до леса была неизмеримо приятней: сани легко скользили по мягкому, но ещё не глубокому снегу, за ночь количество его прибавилось. Было пасмурно, но снегопад прекратился, мороз усилился. Зарывшись ногами в сено и укрывшись с головой полушубком, Борис вскоре задремал и проснулся лишь тогда, когда сани остановились около домика, из-за двери которого раздался радостно-возбуждённый лай Мурзика, почуявшего появление хозяина.

Расплатившись с возчиком, Борис перетаскал привезённое в домик, поставил кипятить воду для пельменей, отсыпал в миску около сотни их, чтобы затем сварить, а остальные забросил на чердак.

Через час ужин-обед был готов, а тут появился и Демирский. Из привезённого он больше всего обрадовался лыжам. Бродя в этот день по довольно глубокому снегу, он основательно устал, а на лыжах эти путешествия можно делать почти без труда. Был он доволен и пельменями:

– Это, – сказал он, – самое подходящее кушанье для таких отшельников, как мы! Передай благодарность тем, кто делал эти вкусные пельмени.

Борис рассмеялся:

– Ну, тогда придётся благодарить всю нашу семью: мы пельмени всегда всем семейством лепим, ну а главная в этом деле, конечно, мама.

Похвалил Демирский и за привезённое ружьё, сказав, что теперь им о продовольствии можно всю зиму не беспокоиться, охотиться будут по очереди. Мясо будет, ну а вместо хлеба и китайские пампушки сойдут. Со следующего дня вновь началась напряжённая работа: дни летели быстро.

Оба десятника были так загружены, что, отправляясь в лес с первыми лучами солнца, возвращались в свой домик уже в полной темноте. Утром, когда они появлялись на лесосеке, работа там уже шла полным ходом. Рубщики, разбившись на группы по 3–4 человека, валили отмеченные деревья, очищали их от сучьев и разделывали на брёвна нужной длины. Покончив с одним деревом, переходили к следующему, и так весь день. Они не делали перерывов на обед: зимние дни коротки, поэтому китайцы работали без обеда, делая лишь очень короткие перерывы на куренье.

Десятникам предстояло замерить каждое бревно, записать его размеры в тетрадку, перенумеровать и к вечеру подсчитать количество срубленных брёвен.

Поначалу дело с замером отнимало у Бориса много времени. Замер следовало произвести по наименьшему диаметру – таковы условия, а найти этот наименьший диаметр было не так-то просто. Ошибка при замере приводила к ошибке в вычислении кубатуры и могла послужить основанием для браковки брёвен заказчиком – японцами, которые использовали малейшую неточность, чтобы сорвать с Дальлеса штраф. После нахождения нужного диаметра, он чёрным мелком писался на верхнем отрубе бревна, там же ставилось клеймо специальным топориком с буквой на обушке. Начальником этого участка считался Демирский, поэтому на клеймах стояла буква «Д». Дня два он контролировал работу Бориса и, проверив сделанные им замеры, сам ставил своё клеймо, но затем, убедившись в добросовестности своего помощника, дал ему второй экземпляр клейма, доверив, таким образом, самостоятельное клеймение. После этого работа их пошла быстрее, теперь они работали параллельно: на одном склоне замерял лес сам Демирский, на другом – Алёшкин.