Борис-младший, получив телеграмму матери, немедленно направился в Артём, получив для этого необходимый отпуск. Он явился в больницу и стал расспрашивать врачей о течении болезни и смерти отца. Из этих расспросов он выяснил, что на следующий день после отъезда Анны Николаевны домой у Якова Матвеевича вновь открылась рвота кровью, причём на этот раз кровотечение было настолько сильным, что пока успели позвать дежурного врача, состояние больного резко ухудшилось. Дежурный врач, а затем и заведующий хирургическим отделением пытались принять возможные в этих условиях меры, но они не помогли. Больной, не приходя в сознание, скончался. Заключение было таким: «Смерть Якова Матвеевича Алёшкина последовала от коллапса, вызванного профузным желудочным кровотечением». В то время в подобных больницах вскрытие умерших проводилось далеко не всегда, поэтому, чем было вызвано это кровотечение – язвой, раком или ещё какой-либо причиной, так и осталось невыясненным.
Борис-младший поехал в Новонежино навестить мать. Он застал её в таком плохом состоянии, что не решился оставить их с Женей одних, послал заявление с просьбой об увольнении из школы на острове Путятин по семейным обстоятельствам. Его просьба была удовлетворена, и в начале 1936 года он окончательно переехал в Новонежино. Здесь в школе учителей не хватало, Борис-младший сразу же получил место завуча.
Дней через десять после смерти мужа, когда Анна Николаевна немного пришла в себя, она написала письмо старшим детям – Борису в Краснодар и Людмиле в Среднюю Азию. Борис-старший получил известие о смерти отца весной 1936 года. Почему-то эта весть, хотя и явилась для него неожиданной и печальной, не вызвала того горя, какое он испытал при известии о смерти матери и при виде умершей бабуси. Может быть, потому, что он был слишком поглощён своими семейными заботами; может быть, потому, что отец и его семья находились где-то очень далеко, и сама смерть от этого была какой-то дальней; а может быть, – и это, пожалуй, вернее всего, – того полного сыновнего чувства к отцу у него всё-таки не было. Ведь как-никак прожил он с отцом всего около полутора лет и, как мы знаем, покинул новую семью в 16 лет без особого сожаления.
За этот же период времени произошло большое и тоже трагическое событие в семье родственников со стороны жены, а именно, Сердеевых. В 1935 году Армавирский горком оказался предметом расследования партийной комиссии Северо-Кавказского крайкома ВКП(б). В результате работы этой комиссии выяснилось, что работники горкома, пользуясь своим положением, использовали армавирский магазин Торгсина в своих личных целях, получали там незаконно товары и совершили ряд других должностных и партийных преступлений. В результате всё руководство горкома было смещено, некоторых исключили из партии и отдали под суд, других перевели с понижением в различные районы края. Единственным, чьё участие не удалось доказать в «торгсиновской истории» в Армавире, оказался Д. Я. Сердеев, но и он участвовал в некоторых должностных проступках. Он тоже «пострадал» – его перевели в город Ейск. Будучи знакомым с работой советских учреждений, он получил назначение начальником планового отдела и заместителем председателя Ейского райисполкома. Дмитрий уехал один, семья осталась в Армавире. Его жена Людмила только в этом году поступила на заочное отделение пединститута в г. Ростове-на-Дону и продолжала учительствовать в Армавире. Оставить школу до конца учебного года она не могла.
