Воспользовавшись тем, что оба комбата, получив такие конкретные и категорические распоряжения, ещё не успели их переварить, чтобы высказать какие-либо возражения, Борис продолжал:
– Ну, вот и хорошо, что мы так быстро договорились. Приступайте. Виктор Иванович, вы пока ещё хозяин медсанбата, прикажите заправить машину, на которой я ездил, поеду на ней в полк. Между прочим, согласно распоряжению комдива, я пока буду дислоцироваться в медсанбате. Очевидно, мне придётся занять комнату, в которой жил комиссар дивизии. Там со мной поселится и писарь, которого я привёз с собой, военфельдшер Венза. Товарищ Перов, распорядитесь, пожалуйста, чтобы ему там койку или топчан поставили. Ну, вот, кажется, всё. Эх, хорошо бы сейчас пообедать, ведь совсем стемнело уже, а мне ещё ехать в полк надо. Да, эту машину, на которой я сейчас ездил, и шофёра временно надо закрепить за мной: для выполнения заданий начсанарма ездить много придётся.
В это время, точно подслушав слова Алёшкина, Игнатьич отворил дверь и сказал:
– Товарищи командиры, обед на столе.
После обеда Борис, оставив Вензу в медсанбате и приказав ему устраиваться в комнате комиссара, которую Фёдоровский с большой неохотой освободил, выехал в 51-й стрелковый полк. Наверно, с этого времени Фёдоровский и возненавидел своего начсандива, и всё последующее время их совместной работы общего и, уж конечно, дружеского языка они так и не нашли.
В штаб 51-го стрелкового полка Борис приехал уже совсем вечером. Он оставил там свою машину и шофёра, познакомился с командиром и комиссаром полка и передал им распоряжение начсанарма и командира дивизии, о котором, впрочем, они уже знали, так как комиссар дивизии Марченко ещё днём поручил начальнику штаба дивизии дать распоряжение по всем полкам о проведении санитарно-гигиенической обработки личного состава и прививках.
Вопрос о бане решался просто. Землянку для неё в районе тыла полка, около небольшого ручейка, сапёры уже делали, воды было достаточно, дров тоже. График помывки начальник штаба полка обещал составить за сутки. А вот с дезинсекцией обмундирования и белья, а также с обменным фондом было трудно. В медсанбате имелась одна дезкамера системы ДДП, таскать её по всем полкам было хлопотно, а самое главное, долго. На это время в медсанбате пришлось бы прекратить санобработку поступающих раненых, а это теперь уже стало обязательной процедурой. Осложнялся вопрос и с бельём, в распоряжении медсанбата его также было мало. Не было больших запасов и на дивизионном обменном пункте.
Кроме того, чтобы ввести санобработку в полках, как вещь регулярную, систематическую, хотя бы дважды в месяц, что было совершенно необходимо, пока части стояли более или менее стабильно, следовало наладить стационарные обмывочно-дезинсекционные пункты.
Раздумывая над этой проблемой, Борис шёл вслед за выделенным в его распоряжение штабом полка провожатым-автоматчиком, который должен был показать дорогу до расположения ППМ. Придя в землянку старшего врача полка (это был некто Костюков, военврач третьего ранга, заменивший ушедшего Сковороду), Алёшкин отпустил сопровождающего и решил заночевать в полковом пункте. После ужина, радушно предложенного ему Костюковым, они стали обсуждать вопрос о санобработке полка.
Вопрос этот уже начинал тревожить и самих полковых врачей: всё чаще санинструкторы рот, проводя утренние осмотры бойцов, обнаруживали завшивленных. Им немедленно меняли бельё, протирали волосистые части зелёным мылом, но количество заражённых паразитами не уменьшалось. Требовались более радикальные меры.
