– Ага, а заканчивается все диким шепотом из кухни: «Нет, я больше не могу. Да что же это за переходный возраст такой тяжелый, когда же он закончится, ничего человек не хочет, ничем не интересуется!»
– А дальше самая лучшая часть, мама полностью сосредотачивается на отце и оставляет меня в покое: «А тебе как будто все равно, что у тебя сын такой. Тебе плевать? Вот скажи, тебя его будущее совсем не беспокоит? Другие мужья…»
Все смеются. Серёжа пожимает плечами и продолжает:
– Мне вообще интересно, о чем бы мама разговаривала со мной, если бы не было школы. Ей бы пришлось узнавать, чем я интересуюсь. Пришлось бы слушать мою «эту ужасную музыку с тупыми словами», рассуждать «а зачем этот мальчик наколол себе тату на лицо, он не понимает, что это на всю жизнь?», смотреть фильмы, которые мне нравятся… А со школой все просто: «Мария Александровна не занесла оценки в журнал», «я сейчас напишу в классный чат, там, кстати, Полине Витальевне решили букет подарить, вот вариантов накидали, посмотри, тебе какой больше нравится? Ну что ты „угу да угу“, тебе все равно? Это же твоя учительница, знаешь вообще, как женщинам приятно цветы получать? Не знаешь? И отец твой вот тоже не знает».
– Смешно! – одобрительно кивает Димка. – Вот еще! Не знаю, как у вас, а у меня две бабушки – одна плохая, а другая мамина мама.
Лиза сгибается пополам от хохота. Внутри Димки разливается тепло, но он не показывает виду, подает с серьезным лицом:
– Я тут недавно у плохой решил спросить, каким папа был в детстве.
– Ну?
– «Да такой же оболтус, как ты, был». – Димка смешно пародирует свою бабушку из Гомеля: – «Пришел один раз ко мне, учебник шверанул, говорит, зачем мне эти косинусы твои, вот они кому-то хоть раз понадобились в жизни?». «А ты что на это, ба?» – Тут Димка изобразил дурашливого и наивного себя. Лиза снова в покатуху, и его не остановить: – «Ну я ему по лбу дала. Я работала с утра до ночи, мне некогда было его закидоны выслушивать. А потом вечером к нему пришла в комнату и говорю: „А вот сын к тебе придет, такой же балбес, однажды и спросит, пап, зачем мне косинусы нужны“. Вот для этого и нужны».
– А ты пришел? – Лиза делает глаза-плошки и смотрит на Димку.
– Сразу! Но отец промычал что-то вроде: «Вот если ты, Димка, станешь строителем или инженером, то…» На что я резонно заметил, что строителем точно не буду…
– «Вот-вот, это потому, что у тебя руки из задницы растут, и я знаю в кого…» – Это уже Дашка лицедействует. – Это я бабушку твою изображаю, ту что хорошая.
– Я понял.
Серёжа смеется со всеми и на секунду задумывается.
– А мой папаша на все такие вопросы говорит, что учеба нужна, чтобы научиться учиться, чтобы знать, что только труд всему основа – честный труд людской. Чтобы отдыхать целыми днями, как я, и валяться кверху брюхом, было неповадно и стыдно. Вот так он говорит и сразу снова надевает шумопоглощающие наушники и продолжает играть в танчики.
– Ух ты! Так прямо и будем со сцены мочить? Нам их совсем не жалко? – спросила Лиза.
– Мне один раз стало по-настоящему жалко маму, – ответила Даша. – Когда я поняла, что не оправдала ее ожиданий. Она столько сделала для того, чтобы я выросла идеальной: возила на теннис, в музыкалку, я рисовала маслом и пастелью, пела в хоре и соло, по-английски и по-испански, но… я получилась вот такая. Ужасно, наверное, когда дети получаются так себе, особенно у таких мам, как моя. У нее всегда все самое лучшее.
