Папа снова взялся за секатор. После стрижки виноградник выглядел вполне симпатично. Вдруг я заметила, что из срезов сочится что-то липкое.
– Папа, разве так надо? – спросила я.
Он присмотрелся.
– Не уверен, – ответил он тихо. Тогда мы заглянули через забор в соседский виноградник. Там ничего похожего не было.
– Может, маму спросим? – предложила я.
Папа задумался.
– Не стоит её отрывать, – ответил он со вздохом.
Папа решил сделать перерыв и пошёл со мной к дому. По дороге он показал растение, которое называется ядовитый дуб: если до него дотронешься, потом всё тело долго будет чесаться. А ещё предупредил, чтобы я смотрела в оба из-за змей: они любят лежать на камнях, греются на солнце и иногда засыпают. Если их случайно разбудить, они могут испугаться и укусить. Но большинство змей не ядовитые, кроме гремучих. Папа ушёл работать над своим резюме, а я решила держаться подальше от ядовитых растений и солнечных мест, пока тут как следует не пообвыкнусь.
Я направилась к дому, похожему на гараж. Внутри стоял трактор и что-то ещё на колёсах, но никто из нас не знал, что это, даже мама. Ещё там лежал металлический хлам дедушки Джима. Папа говорит, что в гараже дедушка занимался сваркой, мастерил новые инструменты и изобретал всякие приспособления для фермы. Я решила, что речь шла о роботах и всякой технике, но папа сказал – нет. Ничто внутри, казалось, не имело отношения к животным, кроме, может быть, секций металлического забора.
Я решила, пока мама и папа заняты, навести здесь порядок. Не волнуйся, я прихватила рабочие перчатки и защитные очки, как и в первый день, когда папа взял меня с собой в мастерскую, а потом понял, что вообще не знает, как управлять всеми этими машинами, а на столбы и сетку для забора у нас нет денег. (Мама обещала научить его водить трактор, как только у неё выдастся свободная минута, но кто знает, когда это будет. Ей надо писать кучу статей, чтобы заработать на оплату наших счетов.)
Двоюродный дедушка Джим оставил горы мусора по всему двору – под большими деревьями и за домами. Сперва я хотела рассортировать их, потому что во всём люблю порядок. Но, протащив по грязи примерно двадцать шин, отказалась от этой затеи. (Всё-таки интересно, откуда у дедушки столько шин? Может быть, это друзья ему свои подбрасывали? А он этого даже не замечал. Но зачем хранить половину двери холодильника и пять ржавых дорожных знаков «стоп»? Да и вряд ли их можно уносить домой, даже если они валяются на дороге.)
Я вооружилась большой длинной палкой и осторожно, стараясь не пораниться о концы ржавой проволоки, принялась ворошить эти кучи, чтобы посмотреть, что в них.
Но то, о чём я хочу тебе рассказать, лежало не в куче. Я набрела на большой куст чёрной смородины и обнаружила за ним грязные ко́злы и несколько пней. Похоже, тут был костёр или что-то в этом роде. А рядом я заметила домик, он лежал на боку в высокой траве, и дверка болталась туда-сюда. Такой бы подошёл тем собачкам, которых носят в сумках. (В этих сумках, наверное, полно какашек, как ты думаешь?)
Домик выглядел странновато и казался заброшенным. Вдруг ветки смородины зашевелились. Я припустила назад к сараю. Всё, на сегодня с изучением местности было покончено. Я почувствовала себя ещё более одинокой.
Прости, Abuelita, я не хотела жаловаться. Я жива-здорова и не голодаю. Просто очень скучаю по тебе.
