Необжитые пространства. Том 2. Позаранник - страница 2

Я, затихая телом и душой,

Возьму в ладонь земли комочек малый

И в нем в тот миг узрею мир иной,

Един, как я, он в космосе усталом.

«Лист прилепился к окну…»

Лист прилепился к окну,

До смерти ветер измучил.

Я не предался вину

В этой раскованной буче.

Я наклонился к огню,

К теплой, душистой бумаге,

К дивно проточному дню,

К юности нежному благу.

Струйки улыбчивых строк

Льются из сердца наутро.

Ожил нежданный листок

И промелькнул перламутром.

«Показалось. А может, привиделось…»

Показалось. А может, привиделось.

Или просто подумалось мне.

Кто сроднился?

А кто-то обиделся?

В буреломе ночном?

В тишине?

Колея след уже не порушит,

Вечность приняла штрих – сохранит

В первозданных глубинах ревущих

И потом его суть повторит.

Но обратно уже не воротится

На течение травных часов,

Где я жил скоротечною плотью

В неведении вечных миров.

«Скребанула жестко жизнь…»

Скребанула жестко жизнь,

Как наждачная бумага.

Угощала кислой брагой

И орала: «Ну, держись!».

Я за край земли цеплялся,

Простирал ладони к Богу,

Но сбивалась в темь дорога,

Я по кругу возвращался

К старым ранам черной крови,

Ненасытным дрязгам желчным.

Иней оседал на брови,

И душа роднилась с чертом.

Я уже не вырывался,

Я утратил кротко память,

Я с собою попрощался —

Не бездушен даже камень.

«Все те же картинки, приметы…»

Все те же картинки, приметы

И звуки, и тени все те

Вчера и сегодня… Не сетуй!

Все-все на своей высоте.

Меняться не след ни крушине,

Ни ветру, ни плесу в куге,

Ни в норках суслиных лужине,

Ни путнику там, вдалеке.

Все то же. Но с новою силой

И с чувством, явившимся вмиг,

В душе зарождается крик:

О, как первозданно и мило,

О, как многозначно и мудро!

Вовек не уйду никуда,

И в пасмурь прозрачно – не мутно,

Хоть дни убывают, года.

Когда первый снег – озаренье,

Капель – это сказ о цветах.

Забвенье несет воскрешенье

Чарующих слов на устах.

«Мне дуроломною женой…»

Мне дуроломною женой

(Она не зрит Христа!)

Запрещено самим собой

Жить – вот тебе черта

Проведена, как бы разлом,

Как пропасть – нету дна!

Я гляну вниз – бурлит содом,

Стенает сатана.

Не сделать шага одного…

Господь меня забыл,

Ведь он же слишком высоко,

И я ему не мил.

Я злобой дома окружен.

Беспомощен. Я раб.

Из сердца рвется хриплый стон

И телом хил и слаб.

Мое лицо, мои глаза

Сжигает слез поток.

Кричу: «Ударь с небес, гроза,

Умру, как тот цветок,

Что в бездорожии холмов

Без имени блуждал,

А нежность хрупких лепестков

Злой ветер оборвал».

Без притязаний

He по своей ли мы охоте

Уходим (власть небес права?!)

И неожиданно и кротко,

Как перед стужею трава.

Нам оглянуться б на прощанье

Без притязаний и молитв,

Но манит тайное свиданье

И что болело – не болит.

Уже пространство все в алмазах

И звуки трепетно-ясней

И не для слуха, не для глаза…

А Глас с высот: «Иди скорей!»

Жизнь кончается не в срок.

Да, еще б пожил на свете.

Заметает пылью ветер

След мой и родной порог.

И о том, что здесь я жил,

Трогал звучную щеколду,

Пел порой, порой тужил,

Кто-то тыкал пальцем в морду.

Все сотрется в краткий срок

Или в долгий —

то не важно.

Был ведь низенький порог

И одной судьбы поклажа.

«Прозрачность жизни и земли…»

Прозрачность жизни и земли

Куда-то в сторону уходит,

Где каменно сомкнулись годы

Мои…

а может, не мои.

Неведомая страсть грядет,

И мир захватит чужеродно,

И лишь сочувственно природа

Мой след нечеткий уберет.

Накроет тенью горевой,

Слезинку с листика обронит,

Ничем уж больше не затронет

Под новой вспыхнувшей звездой.

Назад Вперед

Необжитые пространства. Том 2. Позаранник - страница 2

Похожие книги