Материализм может особенно утверждать, что явные следы психических процессов можно обнаружить только в тех организмах, в которых дифференциация физиологических функций привела к образованию ганглиозных соединений и нервов. Ведь если мы вынуждены предположить, что психические процессы появляются только на поздней стадии механического развития, если мы должны поэтому искать достаточные условия в предшествующей чисто механической стадии развития, то, если мы не хотим прибегать к очень сложным вспомогательным гипотезам, материализм действительно неизбежен.
Против этого вывода, однако, выступают два других обстоятельства, которые, возможно, имеют больший вес, чем факт, который нигде не может быть твердо очерчен, из которого он был развит. Прежде всего, все наши фундаментальные законы физики основаны на предположении, что все силы жизни и напряженности являются просто силами движения; особенно закон сохранения энергии теряет свой смысл без этого предположения. Теперь, однако, даже самый последовательный материалист уже не может утверждать, что воображение есть не что иное, как вид движения. Для него оно тоже должно рассматриваться, по крайней мере, как движение + x. Этот x, однако, требует для своего входа силы, которая может быть взята только из существующих сил движения. Но тогда должны были бы существовать силы движения, которые сами по себе не производят движения. Но это противоречит закону сохранения энергии. Вторым союзником спиритуализма, все еще привыкшим к битве и уверенным в победе, является теория Дарвина, которая не позволяет даже провести такой контраст между неорганическими и органическими процессами, не говоря уже о видах органических существ, который был бы необходим при внезапном вступлении психических процессов в механический ряд развития.
Однако, как только эти соображения начинают использоваться для защиты самого спиритизма, они наталкиваются на факты, аналогичные тем, на которых основывается материализм. Ведь до сих пор не было представлено ни одного фактического доказательства, которое дало бы нам право приписывать психическую жизнь неорганическим телам. Со времен Джордано Бруно было придумано достаточно гипотез, которые пытались объяснить этот тревожный контраст в спиритуалистических терминах, но даже восхитительная поэтическая тонкость Фехнера не смогла сделать пустую возможность низшей или даже высшей духовной жизни более вероятной.
Поведение фактов, по-видимому, наиболее благоприятно для многообразных возможных абсолютистских теорий, поскольку все они могут использовать их для себя, так как темная первооснова Абсолюта, будь то бесконечная субстанция, абсолютный дух, воля или бессознательное, с готовностью предоставляет точки соприкосновения для любой гипотезы. Но эта кажущаяся благосклонность на самом деле является скорее безразличием. Все факты кажутся соответствующими, потому что ни один из них не содержит определенных указаний. Те причины, которые приводят к этой гипотезе, лежат почти исключительно в эпистемологических соображениях. Однако, к сожалению, язык эпистемологии еще более двусмыслен, чем язык фактов.
Поэтому для нашей цели остается только координировать психические и механические ряды развития на основе фактического противопоставления их друг другу, но мыслить эту координацию со всеми оговорками, которых требует эта неопределенность.
