– А я и не против, – оживился Тихий, – в доме всякий коньячок найдётся. «Браслеты» только с меня сбросьте, а я уж потом в долгу не останусь.
– Никто, Федя, из нас даже издали не походит на идиота, – резонно заметил Гранкин.– Пойдём в машину. Карета подана!
– А если я не скажу, где проживаю, – заупрямился Тишин.– Можете стрелять, но не…
Разумеется, договорить он не успел. Интеллигентный и в недавние времена очень человеколюбивый Шнорре со всей силы ударил ногой «уркагана» чуть пониже живота. Тишин скрючился от боли, повалившись на землю. Едва на ногах устоял атлетически сложенный и тренированный Зуранов, ибо был соединён с убийцей наручниками.
– Если тебе, мерзкое отродье, мало такого аргумента, то могу, к примеру, выколоть тебе глаз, отрезать ухо или прострелить ногу. – Шнорре сплюнул в сторону. – Решай! Только побыстрее! Даже быстрее, чем совокупляются кролики.
Зуранов приподнял с земли стонущего от боли, уркагана и поволок его к машине. Тот окончательно и бесповоротно решил делать всё, что ему прикажут странные, решительные и непонятные господа.
До места они добрались быстро. Трёхэтажный, не очень, но крутой особняк Тишина стоял почти в стороне от Матвеевки. И его ни коим образом нельзя было сравнить с тем домиком, где проживала, в центре села, подруга покойной Зинаиды, педагог-пенсионер Эльвира Николаевна Вдовина. Здесь, рядом с домом Тихого, находился и шикарный гараж, разумеется, уходивший в глубину ещё на два этажа. Наверняка, в нём, кроме «Ланд Крузера» семейства Шнорре, находилась ещё пара трофейных машин… возможно, для продажи. Ключи от его ворот и дверей особняка лежали в надёжном потайном месте, в металлическом ящике, скрытом от посторонних глаз.
Распивать чаи и коньяки с бандитом у них не имелось времени и желания. Тишин безропотно открыл два сейфа, в которых хранились деньги и кое-какие драгоценности. Понятно, что основное он утаил, что не очень расстраивало друзей, частных сыщиков. Правда, предприимчивый и скуповатый Гранкин взял себе лично, на память, три серебряные вазы и небольшую металлическую банку с непонятным кавказским орнаментом на крышке и на её четырёхгранных боках.
Всё ценное, что было ими найдено в доме Тихого, в пристройках и оранжерее, они пекренесли в багажник «Шкоды». Нет, они не считали, что грабят награбленное, а просто занимаются экспроприацией одного из экспроприаторов.
– Кроме всего прочего, Дэн, – обратился Зуранов к своему бывшему однокурснику, – найди жестяной поддон, чтобы умещался в багажнике. Заправь нашу машину. Уверен, что у гада Тишина в гараже имеется всякая горючка, и девяносто второй бензин тоже. Ты, Арнольдович, иди с Денисом. Поможешь. Он знает, что делать.
После того, как они ушли, Тишин вкрадчиво, упавшим голосом сказал Зуранову:
– Слышишь, может, договоримся. У меня золотишко и камешки, на чёрный день, зарыты. Брось ты их, друганов своих. Мы с тобой заживём, как надо. Когда их уберём, то я скажу, где и что искать.
– Наверняка, в оранжерее. В углу, на грядке, где у тебя розы китайские цветут, и хламу хватает. Ты же тупой. Не переживай, Федя. Мы всё уже нашли. А если, что и осталось, то чёрт с ним!
– Сволочи! Откуда вы узнали, что тайник находится там?
– На твоей роже всё написано, трусливый шакал. Даже добро спрятать, как следует, не в состоянии. Тупое создание!
Алексей нашёл в одной из кладовочек толстую длинную верёвку, снял с бандита и себя наручники. Тишин воспользовался паузой и успел ударить Зуранова хрустальной вазой, но тот увернулся. Поэтому удар пришёлся не в висок, а в плечо. Ответ был мгновенным и обычным: кулак сыщика стремительно нащупал солнечное сплетение отживающего свой век «баклана» и «шестёрки», но главным образом, садиста.
