– Он изменился, – начала она, пальцы замерли в волоске от камня, голос стал низким, почти шепотом. – Что ты видел?
– Его глаза в сети, – признался я, голос дрогнул, и я злился на себя за слабость. – Они-но-Ками. Он зовёт меня, Линь. Его голос гудит в цифровой тьме, а камень отзывается, будто часть его. Фанатики хотят забрать его, называют меня осквернителем. Скажи, что ты знаешь.
Она молчала, взгляд приковался к камню, и я чувствовал, как напряжение сгущалось между нами, подобно пару перед взрывом. Дождь стучал за стенами, его рокот смешивался с гулом панелей и голосами вокруг, но для меня существовали только она и камень, лежавший между нами, как вызов. Линь отодвинула клавиатуру, движения были плавными, почти ритуальными, и подняла взгляд, её линзы мигнули, пряча эмоции, но я ощущал её тревогу, витавшую в воздухе.
– Ты разбудил его, – сказала она наконец, голос был тихим, но твёрдым, как сталь. – Это сила, связывающая духов и машины, древняя, как свитки, что я читала в детстве. Но видеть его теперь, с этой пульсацией… Ты ввязался в игру, Кайто, и она больше, чем мы оба.
Я сжал кулаки, металл киберруки скрипнул, и спросил, стараясь держать голос ровно:
– Что тебе известно об Они-но-Ками? Ты упоминала "Тэнгу Индастриз". Говори.
Её улыбка пропала, сменившись тенью чего-то острого, почти одержимого, и она замолчала, её браслеты слабо загудели, вибрируя от близости камня. Линь поднялась, халат с вышитыми драконами прошелестел, как провода под током, и кивком позвала меня за собой. Я замер, ботинки оставляли грязные разводы на потёртом полу, но камень на столе тянул меня, как сигнал маяка в эфире помех. Мы прошли через узкий коридор за баром, где стены оплетали старые кабели и тусклые вывески, их свет дрожал в ритме далёкого гула турбин. Она толкнула дверь в конце, и я шагнул в её убежище – тесную каморку, заваленную техникой, что потрескивала и гудела, словно живая машина, дышавшая под слоем проводов.
Терминалы громоздились вдоль стен, их экраны мигали обрывками кода и графиков, а пол усеивали фигурки черепах и змей, расставленные с точностью схем, их пластиковые глаза тлели багряным светом от встроенных диодов. Воздух был густым, пропитанным запахом перегретых плат и тлеющих стержней, их дым поднимался к потолку спиралями, смешиваясь с паром от бурлящего термостата в углу. Линь указала на стул, сваренный из обрезков металла, он скрипнул подо мной, и я положил камень на стол перед ней, его чёрная поверхность поймала свет лампы, что мигала над нами от перебоев в цепи.
Она склонилась ближе, её линзы уловили отблеск камня, и голос упал до хриплого шёпота:
– Кодзиро Тэнгу… его сознание, похоже, не исчезло. Оно… поглощено. Они-но-Ками – так его кодируют в данных, что я выловила из зашифрованных потоков. Не знаю, откуда он взялся, но он – разум, что живёт в сети, и, судя по обрывкам, он вобрал Кодзиро в себя. Данные закрыты, я только начала их ломать, расшифровывать куски. "Тэнгу Индастриз" знают о нём – и они хотят его подчинить, загнать в свои рамки.
Я застыл, слова кружились в голове, как помехи в эфире, разум цеплялся за обрывки её речи. Поглощён? Разум в сети? Я вспоминал его голос, что гудел в цифровой пустоте, его тень, что тянулась ко мне через код. Мой киберглаз мигнул, фиксируя её слова в буфер, но холод пробирал глубже, чем сырость стен.
– Чего он хочет? – спросил я, голос дрогнул, и я сжал кулак, злясь на эту слабость.
