Неординарные преступники и преступления. Книга 1 - страница 27

Адвокат Уилльям Харпер не имел ни малейшего отношения к делу Корделии Боткин, но неожиданно и очень удачно получил на нём свои 5 минут славы.

Адвокат прекрасно попиарился на им же созданной ситуации, и о нём на протяжении суток говорила вся Калифорния. Потом Верховный суд штата на экстренном заседании рассмотрел прошение Харпера, отклонил его безо всякой внятной мотивации – поскольку адвокат был формально во всём прав – и Кэрролл Кук получил возможность продолжить едва начавшийся процесс.

Суд оказался очень напряжённым, и о его ходе имеет смысл сказать несколько слов. Перво-наперво следует отметить то обстоятельство, что подсудимая хотя и отказалась поначалу свидетельствовать по собственному делу, но адвокаты оговорили возможность пересмотра этого решения, тем самым дав понять, что допрос Корделии ими планируется. Это, разумеется, подогрело всеобщий интерес к тактике защиты, поведению подсудимой и тому, что и как она скажет в свою защиту. Другой немаловажный аспект заключался в том, что на первом этапе процесса необходимо было разобраться в событиях, происходивших в другом штате, и доказать, что там произошло именно убийство. При этом судья мог опираться только на тех свидетелей, что приехали в Калифорнию из Делавэра, и верить тем бумагам, что представлял Генпрокурор Роберт Уайт. Это было необычно для судебной практики тех лет и не совсем удобно.

Для подтверждения выводов судебно-химической экспертизы Теодора Вольфа по поручению окружной прокуратуры Сан-Франциско местный химик Томас Прайс (Thomas Price) провёл аналогичное исследование, о котором и рассказал в суде. Заслуживает упоминания то, что Прайс не обнаружил в начинке конфет оксид мышьяка в виде горошин, согласно его выводам яд находился в порошкообразном виде. При перекрёстном допросе эксперта защита сделала на этом акцент, хотя важность указанной детали мало кто из присутствующих тогда в зале понял.

Разобравшись в ходе первых заседаний с событиями, произошедшими в Делавэре, суд 14 декабря перешёл к рассмотрению событий лета 1898 года. В тот день дал показания аптекарь Фрэнк Грей, рассказавший о продаже «миссис Бозен» двух унций «белого мышьяка» и опознавший в подсудимой покупательницу. Это был по-настоящему волнующий момент, заставивший всех присутствовавших затаить дыхание – по приказу судьи Корделия поднялась со своего места, и аптекарь с расстояния не более двух метров показал на неё правой рукой.

В ходе заседания 14 декабря 1898 года аптекарь Фрэнк Грей указал на подсудимую рукой, заявив, что именно этой женщине в начале июня он продал две унции «белого мышьяка» для отбеливания шляпок. Корделия Боткин, не отказавшаяся от права давать показания, спокойно возразила на это, что никогда не покупала у него мышьяк и не покупала мышьяк вообще. Свидетели этой сцены назвали её кульминацией процесса, но этот вывод оказался поспешен – опознание аптекарем отнюдь кульминацией не являлось.

Достаточно убедительны были и другие важные свидетели обвинения – Китти Диттнер, Рэймонд Миллер и Фрэнк Гатрэлл – продавшие Боткин шоколадные конфеты. Достаточно убедительно прозвучали и показания, связанные с предполагаемым посещением подсудимой универмага «City of Paris» – там, напомним, по версии правоохранительных органов был куплен платок, найденный впоследствии в почтовом отправлении вместе с коробкой.

Адвокаты энергично допрашивали свидетелей, но никто из них никаких явных «проколов» – неуверенности или противоречий в ответах – не допустил. Линия обвинения выглядела стройно и убедительно. В отчёте о ходе судебного процесса, датированном 15 декабря, сложившаяся к тому времени ситуация была охарактеризована в таких выражениях (цитируется по выпуску газеты «The Call» от 15 декабря 1898 года): «Все усилия защиты разрушить эффект этих доказательств были тщетны. Адвокат миссис Боткин пытался угрожать и запугивать, но его атака оказалась безрезультатна.» (Дословно на языке оригинала: «Every effort of the defense to break the effect of this evidence was without avail. The attorney for Mrs. Botkin attempted to threaten and to browbeat, but his attack was without effect.»)