Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь - страница 45

– Оставайся такой всегда, – тихо попросил он, отбрасывая фотографию назад в коробку.

– Какой? – удивленно переспросила девушка.

– Слышишь? – сипло переспросил Егор, терзая ее настойчивым взглядом.

– Слышу, – послушно выдохнула Стася.

– Только меня не прощай. Никогда, – остерегал он ее надорванным шепотом.

– За что? – совсем растерялась она. Не понимала, к чему он ведет этот разговор.

– Не сейчас. Потом.

Мурашки пронеслись по коже на последнем слове Егора. В ответ ему только горестно вздохнула.

Не верила, что Аравин может по-настоящему обидеть ее. Его грубость задевала, конечно. Но сердцем ощущала, что на самом деле он волнуется за нее. Потому и срывается. Иначе бы его не волновали ее занятия боксом настолько сильно. Нельзя так настойчиво удерживать в стороне от потенциальной опасности безразличного тебе человека. Не верила. Как бы идеально он не носил свою равнодушную маску, иногда замечала в его глазах живые эмоции.

Его настойчивый призыв внушал Стасе другое опасение. Боялась, что он так и останется закрытым для нее, подавив в себе эти эмоции.

– Ты можешь намеренно причинить мне вред? – прямо спросила.

Аравин явно не ожидал такого вопроса, поэтому с ответом не торопился. Сверлил глазами и молчал, выдерживая паузу.

Неосознанно Стася сжалась под этим тяжелым взглядом. Но тут же заставила себя расправить плечи и выпрямиться. Лямка лимонного топа слетела с плеча от совершенного телодвижения, и девушка с неким облегчением опустила глаза, чтобы медленно поправить ее.

Аравин поднялся и, отступив к двери, наконец, сказал:

– Нет. Но иногда мы причиняем боль невольно, знаешь?

– Знаю, – тихо согласилась, устремляя на него взгляд. – Но ты не такой.

– Ошибаешься.

Поджимая губы, подмигнул ей. Но не было в этом жесте никакой игривости и веселости. Скорее, Стася назвала бы это подмигивание ободряющим. Так делают люди, когда все совсем плохо, призывая держаться.

На крыльце отчего дома Аравин остановился и на мгновение прикрыл глаза. Вечерняя прохлада резво скользнула под распахнутую кожаную куртку и, минуя тонкую ткань футболки, вмиг охладила разгоряченную кожу. Тепло в этом году задерживалось. Московская агломерация, уже несколько дней плененная холодным циклоном, дышала последождевой влагой.

Аравин любил такую погоду. Пока все сетовали на холод и ждали теплых деньков, он наслаждался одиночеством. В отличие от теплых дней, дождливые минимально наполнены толпой. На набережной, где Егор каждый день совершал пробежку, людей можно пересчитать по пальцам. В такие дни даже самые заядлые спортсмены предпочитают остаться дома.

Достав из кармана куртки пачку «Парламента» и зажигалку, Аравин поколебался. Несколько раз перекатил сигарету между пальцами и все же, чиркнув зажигалкой, закурил. Опираясь о металлические перила крыльца, с жадностью втянул в себя терпкий табачный дым.

Когда-то вот так же здесь стоял и курил. Как давно это было… Будто в прошлой жизни. Тогда еще даже не был профессионалом.

– Не думал, что боксерам позволительно курить, – заговорил со скамейки не замеченный Егором ранее Гриша. – Одышка, снижение выносливости, прощай, чемпионский титул, и все такое… – вяло перечислил он последствия никотиновой зависимости.

– Чужие лавры спать не дают, – беззлобно огрызнулся Егор и ухмыльнулся.

На душе вдруг стало отчетливо легко.

– Есть немного, Егор Саныч.

– Ей Богу, притомил ты, Гришаня, со своим «Егор Саныч», – недовольно сказал Аравин.