Я мелко покивала, утыкаясь ей в плечо.
— Обидел?
Я согласно покивала, шмыгая носом.
— Нельзя обижать! – строго прикрикнула моя маленькая защитница. – Ольга-се умеет защитить себя?
Вытирая глаза рукавом ночной сорочки, отрицательно покачала головой.
— Он очень сильный, он мужчина. Я — слабая женщина. И магии почти нет, а то я бы его…
Это меня всегда так расстраивало, что и сейчас слёзы полились опять.
— Машэ научит, — она подняла за подбородок мою голову так, чтобы заглянуть в глаза, решительно сказала: – Ольга-се станет сильной, бояться не будет, защитит себя. Пойдём!
Смешная маленькая девочка! Защититься от Игоря?!
Машэ больше не сказала ни слова, лишь сильно дёрнула за руку. Я киселём стекла с дивана и поплелась за ней.
Следующие несколько часов стали самыми неожиданными и трудными в моей жизни — я бегала, прыгала, перелезала через препятствия, падала без сил, поднималась от окрика «Ольга-се, вставать!» и снова бежала, прыгала, перелезала...
Комната Машэ стараниями Всёли превратилась в довольно большой участок леса со всеми неровностями и особенностями почвы настоящего леса. Мне даже казалось, что это просто не комната, а место, которое Всёля то ли похитила из какого-нибудь настоящего мира, то ли вырастила сама. И, конечно, из такого места получился хороший полигон. Втайне я радовалась, что комната хоть большая, но собственным водоёмом не обзавелась.
Когда я в который уже раз свалилась лицом в траву, ощущая неповторимые вкус и запах зелени, земли и грязной лужи, снова подумала о счастье сухопутных пробежек. И подумала, видимо, недостаточно тайно, потому что жизнерадостный голос Всёли сообщил:
— А это хорошая идея! Девочке не хватает воды! Побегай ещё полчасика здесь, а я расширю комнату в другой стороне и наполню прудик.
Я содрогнулась — сквозь гул крови с окончанием этой фразы моих ушей достигла другая, сказанная ласковым мяукающим голоском Машэ:
— Ольга-се вставать. Богиня стать сильной!
И я встала.
Никакой богиней я не была. Я чувствовала себя загнанным стражником, отжатым до последней капли. Но зато паника ушла, да и мыслей никаких, кроме: «Когда же это закончится!» — в голове не оставалось. Остатки страха ещё жили в душе: я слишком хорошо помнила то, как было плохо, и я вставала и двигалась, шла, бежала, ползла вперёд, чтобы вытрясти, растерять по пути ужас, пережитый во сне.
Не знаю, прошло ли уже полчаса, да и забыла я о словах Всёли, но, пытаясь добраться до стены комнаты, искусно оформленной под густую чащу, чтобы спрятаться там и посидеть или хотя бы постоять, прислонившись к дереву, я набрела на пруд. Рассветные сумерки, которыми нас встретила комната Машэ, уже сменились ранним солнечным утром, и вода пруда слепила глаза розовыми бликами. Над поверхностью стелился лёгкий туман, будто воздух был холоднее нового водоёма.
— Давай, Ольга, вперёд! — бодро скомандовала моя Вселенная.
Я склонилась над водой, упёрлась руками в грязные колени и глядела сверкающую гладь, тяжело дыша.
— Ольга где? — послышался тоненький голосок из зарослей за спиной.
— Машэ, ты плавать умеешь? — хрипло крикнула, чуть повернув голову в сторону.
— Плавать? — удивление в мяукающем голоске смешалось с изумлением и непониманием.
И я быстро сдёрнула с себя измазанную, порванную до лохмотьев ночную сорочку и вбежала в воду. Дно на третьем шаге резко ушло вниз, и я нырнула.
А когда вынырнула, у берега, порождая фонтаны брызг, тонула моя юная учительница.
