Возможно, в выражении «если много хмуриться, то появятся морщины», которое я часто слышала подростком, есть доля правды. Адаму точно не придется беспокоиться на этот счет.
– Доброе утро, Скарлетт, – говорит он и протягивает мне держатель со стаканчиками. – Я не знал, какой кофе ты любишь, так что взял несколько на выбор.
Я дважды моргаю, глядя на стаканчики из «Старбакса».
– Если ты не любишь кофе, я попрошу Бриэль принести тебе что-нибудь другое, когда она придет, – предлагает он спустя секунду, слишком искренне, чтобы это считалось нормальным.
Коротко покачав головой, я беру стаканчик с черным кофе и прижимаю к груди:
– Спасибо.
Он провожает взглядом стаканчик в моей руке, после чего протягивает ладонь с ключами и звенит ими.
– Тогда приступим к работе.
Адам отпирает двери, впускает меня и, оставив лишние стаканчики с кофе на стойке администратора, проводит обзорную экскурсию.
Осмотр выходит кратким, но Адам, похоже, ничего не упускает. Мы методично обходим комплекс, и к тому времени, как он оставляет меня разместить свои вещи в раздевалке для персонала, я чувствую себя увереннее.
Я удивительно быстро расслабилась во время осмотра, но, наверное, тут нечему удивляться. Я провела в раздевалках и тренировочных комплексах больше времени, чем в собственном доме, так что подобная обстановка естественным образом вызывает у меня чувство комфорта.
Адам оставил меня одну, велев встретиться с ним на льду, когда я закончу, но не стал объяснять зачем. Могу только предполагать, что это как-то связано с тем, почему он попросил меня приехать сегодня перед открытием.
Я закрываю дверцу шкафчика и сажусь на деревянную скамью возле противоположной стены. Коньки лежат на полу передо мной, но я их не надеваю. Вместо этого тереблю резинку, удерживающую мои неуправляемые кудри, и слишком долго ковыряю края спортивного пластыря, который закрепила на плече утром после душа. Я тяну время, лишь бы избежать того, что должна сделать, и ненавижу себя за это.
Со стоном откидываю голову на стену и борюсь с порывом топнуть ногой, как капризный ребенок.
– Если хочешь, можешь надеть их около катка.
Услышав глубокий голос, я вздрагиваю, прижимая ладони к груди.
– Блин. Ты меня напугал.
Адам посмеивается одновременно мягко и хрипло, отчего волоски у меня на руках встают дыбом. Он привалился боком к дверному косяку, убрав одну руку в карман спортивных штанов, и наблюдает за мной с нескрываемым любопытством.
– Извини. Просто хотел проверить, как ты, и убедиться, что все хорошо. Ты уже давненько здесь сидишь.
Я внутренне морщусь.
– Я не заметила.
– Если тебе некомфортно, можем сегодня пропустить лед, – предлагает он. – Вместо этого можешь поприсутствовать на нескольких занятиях, Уиллоу придет только в среду.
– Нет, – поспешно возражаю я. – Ты пригласил меня сегодня не просто так. Хотел меня испытать, верно? Посмотреть, что я могу, а что нет?
– Да, смысл был такой. Но я не стану заставлять тебя делать то, к чему ты не готова. Может, направить, но не заставлять.
Волосы у меня на загривке встают дыбом, и, хотя я стараюсь отмахнуться от скрытого вызова в его голосе, но огрызаюсь:
– С чего ты взял, что я не готова?
Он поднимает бровь, переводя взгляд с меня на коньки на полу, а потом снова на меня.
– Ты забыла, как надевать коньки?
– Нет, я не забыла, как надевать коньки.
– Значит, отвыкла шнуровать?
Я не идиотка и знаю, когда меня пытаются разозлить, вынуждая сделать что-то, но при этом попадаюсь на удочку. Набычившись, я подтягиваю носки и сую левую ногу в конек. Идеальная посадка, как мне и запомнилось.
